Письма к утраченной. Иона Грей
я говорил! Танец – проще простого!
Стелла смеялась. Воздух пропитался запахами пота и лосьона после бритья, лип к лицу, к рукам, к шее, точно влажное покрывало. Рон кружил Стеллу, шелковая юбка становилась как колокол. Краешком глаза Стелла заметила, что Нэнси танцует не с Юджином, а с другим парнем. Получалось до того здорово, что им дали место, расступились. Парень поднял Нэнси, та обхватила его бедра ногами. Зазвучала новая композиция, более быстрая, Стелла ее впервые слышала. Места стало еще меньше, потому что народу прибавилось. Приходилось лавировать, чтобы не получить локтем в глаз от какого-нибудь слишком активного танцора. Один раз Рон даже подвинул опасную для них со Стеллой пару.
– Может, пропустим этот танец, передохнем? – крикнул он, перекрывая шум.
Стелла кивнула, и они вернулись за столик. Там, на коленях у американцев, точно куклы чревовещателей, уже сидели две из трех Рин. Радуясь отдыху, Стелла скользнула на свое место. Тут же появился Фрэнк с подносом, плюхнул его на стол неловко, расплескав пиво на платье Стеллы. Рон кинулся промокать подол носовым платком.
– Ну ты и пентюх, Фрэнк!
– Извините, умоляю!
Фрэнк с виноватой улыбкой протянул Стелле стакан.
– Пустяки. Спасибо за напиток. Я и не знала, что танцы вызывают такую жажду.
Рон подмигнул Стелле, чокнулся с ней.
– Ну так надо эту жажду утолить, да поскорее! А потом – назад, в круг, и все по новой!
Дальше было как в тумане. Стелла танцевала – не только с Роном, но и с Фрэнком, и с Юджином, и еще по меньшей мере с двумя американцами, чьих имен не расслышала. Всякий раз, когда она присаживалась передохнуть, в руке у нее оказывался бокал. Странно, чем больше она пила, тем сильнее становилась жажда. Наверное, так всегда бывает на волшебных балах, мимолетно думала Стелла. Ей удалось победить промозглый холод, что много месяцев пробирал ее до самых костей. Наконец-то было тепло, и делалось все теплее. Похоже, опасность раствориться в воздухе на время отступила. Под «Серенаду лунного света» Рон шептал Стелле, какая она прелесть, а Стелла удивлялась, где ее чувство вины, где стыд. С нее будто сняли ложное обвинение. Она была счастлива.
В дамской уборной Стелла несколько минут держала руки под холодной водой, пыталась остыть. Стряхивая капли, взглянула на часики, но крохотный циферблат расплывался перед глазами. Зеркало отразило розовые щеки, блестящие глаза в кругах размазанной туши. Стелла принялась стирать тушь, и вдруг рядом возникло знакомое лицо.
– Ну и дает наша тихоня! Да у тебя от кавалеров отбою нет! – Нэнси хмыкнула, открыла тюбик помады. – Не стану говорить, что это моя заслуга…
– Да, да, твоя, – вздохнула Стелла. – Давно надо было тебя послушаться и сходить на танцы. Мне так весело, ты не представляешь! Хоть бы вечер не заканчивался!
– Ну, конца пока не видно! Как говорится, время детское… – Нэнси почмокала свеженакрашенными губами, спрятала помаду в сумочку. – Кстати, мы хотим переместиться.
– Куда?
Словно