Заметки о России. Расмус Раск
в угол в гостиной у Нюэрупа.
Первой крупной работой Раска, изданной после возвращения из Азии, была написанная по-датски грамматика, но не санскрита, а… испанского языка[96]. За ней последовали грамматики фризская, итальянская, саамская, английская[97]. Как-то он познакомился с Ф. Дёвунной, носителем языка акра (га), прибывшим из Датской Гвинеи (ныне часть Ганы), и с его помощью составил грамматику этого языка. Это единственная книга Раска, которая издана в переводе на русский язык[98].
Из работ, основанных на южноазиатских материалах (которых прежде всего от Раска ждали и его покровители, и научная общественность), Раск издал большую статью о древнеперсидском и авестийском языках. Ее он написал по-английски (закончил в Мадрасе 11 октября 1821 г.) для публикации Литературным обществом Бомбея. Этот английский оригинал был опубликован М. Эльфинстоном уже после смерти Раска, но Раск переработал статью и издал на датском языке в 1826 г.; в том же 1826 г. вышел немецкий перевод[99]. Однако работу над грамматикой санскрита он так и не завершил.
Ко времени возвращения Раска в Копенгаген индоевропеистика продвинулась вперед благодаря «Системе спряжений» Боппа и второму изданию «Немецкой грамматики» Гримма. Согласимся с Х. Педерсеном в том, что не могло быть и речи о простом продолжении его труда по сравнительно-историческому языкознанию; имела смысл только «совершенно новая и более подробная переработка материала». За оставшиеся ему девять лет жизни Раск этого выполнить не успел[100].
В работах, посвященных последнему периоду жизни Раска, нередко ощущается та же неудовлетворенность, с которой к творчеству Раска относились его покровители и некоторые коллеги. Он много отвлекался, не мог сосредоточиться на том, что – со стороны – представлялось его главной задачей. Результаты его «факультативных» занятий нередко опережали свое время и просто не могли быть по достоинству восприняты современниками, что, конечно, не способствовало его научной карьере. Положение его долго было неустойчивым. После смерти Нюэрупа в 1829 г. он унаследовал его должность университетского библиотекаря, а место экстраординарного профессора восточных языков Копенгагенского университета он получил только в декабре 1831 г. (уже чувствуя приближение своей смерти от чахотки, он сказал по поводу этого назначения: «Боюсь, слишком поздно»[101]).
После возвращения из путешествия Раск много времени и сил отдавал проблемам датского правописания, о котором издал считающийся ныне классическим труд[102]. Страстной пропагандой орфографической реформы он нажил врагов и насмешников. Один из них, К. Мольбек, писал 10 июля 1826 г. Я. Гримму: «Вообще-то здесь у нас удивляются, что этот ученый, путешествия и исследования которого обошлись государству в колоссальную сумму[103], все еще не предъявил никаких плодов своей российско-азиатской поездки, кроме варварского
См. критическое издание: Some Remarks on the Zend-Avesta and Zend Language. Om Zendsprogets og Zendavestas Ælde og Ægthed // Rask R. Udvalgte Afhandlinger. B. II. S. 125–208; B. III. S. 200–222;
См.:
Цит. по:
Forsøg til en videnskabelig dansk Retskrivningslære med Hensyn til Stamsproget og Nabosproget. København, 1826.
См. часть I, примеч. 278.