Что такое глобальная история?. Себастьян Конрад
свидетельствует о влиянии открытия Колумба на умы по всему миру. Их версии тем не менее разительно отличаются друг от друга, как отличались и те сообщества, к которым принадлежали авторы. Всемирно-исторический процесс – открытие Америк – подвел мир к решению важной проблемы, однако реакции, последовавшие на это событие, были во многих отношениях несопоставимыми.
Упомянутые два историка ни в коем случае не были единственными в своем новом общепланетарном взгляде на историю. Последующие примеры включают: 1) турецкого историка Мустафу Али (1541–1600), чей трактат «Сущность истории» (Künh ül-Ahbâr) поместил Оттоманскую империю в центр того, что автор считал значимым миром, однако при этом в книгу вошли также обширные штудии, посвященные монгольской империи и трем современным империям, которые автор полагал наиболее важными, – узбекской, персидской империи Сефевидов и индийской империи Великих Моголов; 2) Доминго Чимальпаина (1579 – около 1650), поместившего свою историю Мексики, написанную на науатле (языке ацтеков), в широкий мировой контекст, включавший, помимо Европы, Китая и Японии, Монголию с Московией, Персию и часть Африки; 3, 4) итальянца Джованни Баттисту Рамузио (1485–1557) и поляка Марцина Бельского (1495–1575), которые сумели создать своего рода «кабинетную» всемирную историю на основе постоянно растущего числа сообщений о событиях за пределами Европы; и 5) Тахира Мухаммада в Индии Великих Моголов, охватившего в своих сочинениях в начале XVII столетия такие места, как Цейлон, Пегу, Ачех и даже Португальское королевство[34].
Многие трактаты в этот период сочинялись историками-любителями, не занимавшими никаких официальных должностей, и потому эти труды впоследствии не привлекли большого внимания ученых. Однако их существование доказывает, что всемирно-исторические модели появлялись еще до второй половины XVIII века и ни в коем случае не в одной только Европе. Нельзя сказать, что они ставили в центр внимания связи и взаимодействия: по своему построению эти сочинения были скорее кумулятивны. Но как бы то ни было, они уже не писались с целью «сконструировать» различия, хотя обычно и мерили прошлое других народов собственными ценностными мерками. Такие всемирно-исторические подходы основывались на множестве источников и историографических традиций, и их задачи, равно как и их понимание «мира», сильно разнились. «Иберийская глобализация, – писал французский историк Серж Грузински, – дала толчок повсеместному распространению таких точек зрения, которые, хотя и были несовместимы между собой, дополняли друг друга в попытке ухватить глобальную природу мира»[35].
С течением времени, по мере расширения торговых связей и имперских структур, стали появляться подробные и эмпирически детализированные обзоры всемирной истории. Они ставили задачу по возможности аккуратно и полно описать все страны, о которых хоть что-то было известно. Один из лучших примеров – обширная «Всеобщая история», выходившая в Лондоне с 1736 по 1765 год и впоследствии переведенная