Возвращение к себе. Евгений Фролов
всё за плечами, скорее, скорее спешу купить билет.
Я отгонял от себя все мысли приехать к ней. Во-первых, это было бы странно для современного – вот так срываться необдуманно в другую страну, чтобы просто посмотреть на человека. Ну, а во-вторых – это финансы. Ну что я туда приеду? Буду чувствовать себя в глазах других как эмигрант, желающий лучшей жизни, но только я этого не чувствую. Меня убило пулей с расстояния – пулей человеческого недоумения, пока холостым выстрелом. Хотя, и правда, нет у меня ничего, чтобы позволило там остаться жить. Жалко, даже стыдно признаваться, но, а что тут поделать, пусть будем мы друзьями. Но что именно с каждым днём, после наших бесед с Ней оставляло невозможным удачно прожить день, если даже не пожелаем доброго утра друг другу. Каплями капало, пока не образовалась глубина внутри для заведённых рыбок по причине любви.
У нас разные часовые пояса, вот и приходилось подстраиваться: Она легла спать, а я ещё на ногах – она проснулась, а я и не ложился, ради того, чтобы уместно было пожелание доброго утра в моём сообщении.
Далеко, если сравнивать с первым днём, зашли наши разговоры. Возможно, достаточно дней прошло, что я не скромничал отправлять фото. (Жил и ко многому привык, но с Неё я будто заново родился и снова учусь жить, но только по совести, как с чистого листа.) Застывший кадр одного из моих дней, но он может более подробно рассказать, чем мои слова за несколько минут, и подействовать без обмана на Душу, ведь Сама увидит меня своим миром. Я сомневался, вообще стоило ли это делать, ведь не важна на самом деле фотография, а важно то, что как доверие, как сокращение дистанции стал для нас обоих этот жест. Это лишь повод, и она вскоре тоже отправила фото. Значит, тоже этого хотела, но я опередил, оказался смелее, ха-ха-ха.
Чувствуют ли люди привязанность друг к другу, и можно ли этому верить? Я верил, что Она только со мной так общается. Она учитывала все прошлые слова. Даже запомнила моё имя в другом произношении и часто начинала им своё обращение ко мне. Не знаю даже, зачем тут думать, тут видно было, что теплом ко мне. Знаю только, что не хочу ничего знать. То, что Она тоже всё понимает, на что мне страшно становится, что видит, как я топчусь на месте, желая сказать «заветное»? Рано ещё или вовсе не стоит этого говорить. Это невозможно для меня – это что-то из ряда вон выходящее. Это условные границы говорят мне, что разные мы, и это неправильно, но я вроде начинаю смотреть только на душу, а не на образ.
Я вынужден обманываться, стоять на месте и ждать, а когда подходит говорить, что случайно оказался в нужном месте и в нужное время. И так день ото дня скрываем друг от друга радость от того, что можно, ни на что не намекая, прислать фото, поделиться ярким моментом с тем, кто действительно будет счастлив. Но счастье это букет свежих цветов, который скоро завянет, принеся гнев на того, кто их принёс. Они как подкуп, их яркий цвет закроет черноту. Ты их хранишь, а они вянут, размывая краски счастливого момента. Хотелось долго на них смотреть, но они завяли, завяли и слёзы воспоминанием тут как тут,