Изменить одиночеству (сборник). Евгения Михайлова
представления не могла поместиться правда: муж ее никогда не любил, просто терпел и мог бы терпеть всю жизнь. Но после сцены с истязанием Маши жена ему стала отвратительна, страшнее самого страшного сна. А Кира даже не связала его отторжение с тем, что он увидел, узнал утром.
Дима выронил из пальцев окурок и долго давил, растирал его ногой, как врага. Вошел в лифт тяжелыми ногами. У двери в квартиру остановился и оглянулся на спасительный лифт. Еще не поздно сбежать. Ночь в пустом и тихом кабинете редакции казалась сейчас верхом блаженства. Но он вспомнил глаза Маши, карие, тревожные озера, и достал из кармана ключ.
В квартире пахло какой-то разогретой едой. Кира вышла в прихожую, придвинула к нему комнатные тапки, подняла свое лицо без выражения, кивнула в сторону кухни. Что значило: ужин готов. Что значило: все у них в порядке. Дима заглянул в детскую: Маша лежала с книжкой в постели. Горло было завязано теплым шарфом. Ее личико осветилось при виде папы, в глазах зажглись золотые блестки. Дима весело ей подмигнул: мы с тобой сейчас что-то придумаем.
Весь вечер он провел с дочерью. Рассказывал обо всех своих делах и встречах. Она его понимала, ей это было интересно! И фильмы с ней легко выбирать. Им нравится одно и то же. Они смеются и грустят в одних и тех же местах. То ли Маша старше своего возраста в душе, то ли Дима остался вечным ребенком.
Когда Маша уснула, Дима, как всегда, долго сидел за своим столом, курил, смотрел на электронные часы их порядка. И в тот самый момент, когда стукнула дверь ванной и оттуда явилась Кира в рубашке-саване, Дима пошел к входной двери. Бросил Кире на ходу:
– Пройдусь немного. Очень хочется подышать. Наверное, кислородное голодание.
Он вдыхал ночной воздух жадно и глубоко. Так, чтобы запах свежести и сырости коснулся сердца и легких, оживил их, успокоил.
Как хорошо просто бродить без цели и дела. Дима чувствовал себя совершенно свободным и беззаботным. Пусть на час, на полчаса. Но он открыл для себя возможность побега. Ему хорошо думалось о разных делах. Ему удалось забыть о том, чего не хотелось помнить. И вдруг какой-то странный лисенок запутался в его ногах и посмотрел в лицо блестящими бусинками глаз. Дима нагнулся, погладил рыжий теплый мех, поднял голову и увидел Василису, жену своего сослуживца еще по посольству в Польше. Эта пара по возвращении в Москву тоже купила квартиру в этом районе.
– Привет, Вася, сто лет не встречал вас обоих. Даже не знал, что вы завели такого зверя. Это кто? Лис или собака?
– Это Гарик, корги, – серьезно сказала Василиса. – Он – собака. Ему всего годик. Я купила его после смерти Коли. Да, Дима, Коля умер, я теперь вдова. Это было так внезапно и ужасно, что я не смогла всем сообщить.
– Что случилось?
– Самолет разбился. Ты, наверное, знаешь об этой катастрофе.
Дима был в ужасе. Его хорошее отношение к большинству людей выражалось, кроме прочего, в паническом страхе перед их смертью. Дима не умел расставаться с теми, кто ему нравился. У него много знакомых, они не видятся