Античные цари. Станислав Венгловский
туманном. Нет, он сразу же брался за дело. Он не искал для себя безопасного места. Вот и на этот раз, – безо всякого, даже малейшего промедления, вызвал на поединок беотийского царя-великана!
Рыжий Ксанф, конечно, от удивления вытаращил глаза и едва не выронил из рук оружия. Но вызова не отверг, принял. Хотя в голове у него мелькнуло сильное подозрение: а нет ли здесь какого-нибудь мерзкого подвоха? Да только сам же и успокоил себя: дескать, какого подвоха может устрашиться уверенная в себе могучая сила?..
В назначенный день, с утра, оба неприятельские войска, принеся богам жертвы и погасив свои походные костры, вышли в поле, готовые сразиться заново, если такое от них еще может понадобиться.
А пока что воины сгорали от любопытства, чем завершится уже объявленный вслух поединок двух отчаянных смельчаков! Такие поединки, даже в те, далекие от нас времена, были все еще в диковинку.
К тому же – они много значили. Если боги замыслили умертвить царя, были уверены воины, то это значит, что у подвластного ему войска не может быть победы. Спасение его подданных – только в немедленном бегстве с поля битвы.
Правда, в данном случае тоже смущало одно веское обстоятельство.
Меланф вовсе еще не был афинским царем, но был просто рядовым пока еще воином. Вроде наемника. Вернее – он сам находился как бы в отлучке, от далекой отсюда его собственной родины. Так что если Меланфий и победит… Пользы от этой победы не будет ни на грош…
И все же мысль о подобном исходе поединка – окрыляла афинян, а фиванцев от нее бросало в мелкую дрожь.
Когда соперники предстали друг перед другом, сверкая медью своих доспехов и потрясая воздух своими копьями и щитами, то фиванцы все-таки радостно закричали. Все они верили, что победа будет на их стороне.
Да и как тут было не верить!
Хотя бы потому, что рядом со стройным, еле державшимся определенного места на земле Меланфом, рыжий Ксанф выглядел просто горою.
Однако фиванцы не успели даже насладиться сомнительной уверенностью, потому что все уже было кончено.
Могучий Ксанф лежал на земле, еще более подобный горе, и тело его подплывало хлещущей из раны в горле кровью, поскольку Меланф, лишь подбежав к нему, сразу же вытащил из раны без промаха бьющее свое копье.
Едва лишь только завидев все это, даже не поняв до конца всего смысла случившегося, все фиванцы с криками устремились в паническое бегство.
Афиняне тоже не сразу поняли, что произошло в поединке, как удалось Меланфу добиться столь быстрой победы. Уже задним числом афиняне сочинили и оставили потомкам вполне удовлетворительное объяснение этого случая.
Оказывается, когда Меланф и Ксанф еще только изготовились к бою, то Меланф увидел за спиной у соперника красивого молодого человека в мохнатой козьей шкуре, который подталкивал рыжего великана вперед и вроде бы направлял острие своего копья прямо в глаза Меланфию…
Все это дало и ему, Меланфу, право даже закричать:
– Что же ты явился с помощником, Ксанф? Этак дело не пойдет.