Императорский маг. Владимир Лошаченко
войска юный завоеватель рысил обратно в родное графство, рядом в седле болтался маг в обгоревшей мантии. На границе им преградил путь маленький отрядик из двадцати всадников с королевским штандартом. «Нам они на один зуб», – зло подумал Андах, ведь под его началом шесть десятков дружинников. Он уже поднял руку, дабы дать сигнал к атаке, но вдруг почувствовал мощнейший удар, выбросивший его из седла. Сознание юноша потерял до соприкосновения с дорогой, рядом грохнулся маг Цалах. Веня не стал повторять ментоудар, а просто взял под контроль оставшихся в седлах дружинников.
Из-за отключившихся воинов пришлось сделать трехчасовую остановку, заодно и пообедали. Магу тут же отрубили голову – во избежание, так сказать. Веня, поглядев на лежащего в отрубе графенка, невольно улыбнулся. Когда на совете во дворце Гуруп назвал имя младшего сына Андаха, то не удержался от хохота. Министры недоуменно переглядывались, а король Бремор I удивленно вздернул брови. Позже, оставшись наедине, монарх потребовал от Главного мага объяснений – тут, понимаешь, серьезные государственные дела решаются, а его правая рука веселится. Нашел время. Когда Чижов растолковал Бремору суть вопроса о том, что означает слово «фуйх» в его краях, то король хохотал до икоты. Потом взял с него слово, что Венх научит его хорошему зарубежному мату. На естественный вопрос «Для чего?» Бремор честно ответил: «Для общения со своими тупыми подданными», на что Веня опять зафыркал.
По прибытии в Дарс обнаружилось появление королевского кавалерийского полка под началом бравого полковника, графа Рекена Туве. Полк в количестве трех тысяч всадников встал лагерем в пригороде столицы. Обсудив с графом Туве ближайшие планы, Веня отправился в свою штаб-квартиру, которую основал на постоялом дворе. Находиться в городе землянин не хотел – ему до чертиков надоели каменные замки и здания с вечно холодными и промозглыми стенами. Здесь, в деревянном жилище, он чувствовал себя более-менее комфортно. Последующие три дня прошли в трудах. С дознавателями допрашивали пленных дружинников, в первую очередь графенка. Разобравшись в чужих мозгах, в узилище, кроме последнего из Андахов, отправились его семеро ближних воинов, имевших на своей совести несколько десятков убитых мирных мелархцев с сопутствующим мародерством. Таких перевоспитывать – себя не уважать. «Преступники взойдут на эшафот вместе с младшим Андахом, однозначно. Но позже. Сначала смотаюсь с гвардейцами к границе, наведу порядок, затем в столице показательный процесс, и все. Он в отпуске или где, его Искорка ждет». Примерно такие мысли одолевали дремлющего в карете Чижова. Граф Рекен Туве давно похрапывал на другом сиденье, закутавшись в длинный плащ по самые уши. Следом за каретой рысил гвардейский полк, выпустивший в направлении движения три сотни боевого охранения. Согласно королевскому указу, гвардейцам предписывалось перекрыть границу, построив крепость вместо хлипкого форпоста егерей.
До порубежья путь неблизкий, но с каждым днем синеющие вдали горы нехотя приближались.