Похищение Эдгардо Мортары. Дэвид Керцер
далеко не бездумно, – сказал он, – а, напротив, по совести, ибо все совершалось в полном соответствии со священными канонами церкви”.
Видя, что отца Фелетти невозможно склонить к пересмотру приказа, просители умолили дать семье хоть небольшую отсрочку, не отбирать мальчика сразу. Они просили повременить хотя бы один день, прежде чем предпринимать какие-либо действия.
“Сначала, – вспоминал позднее Москато, – этот каменный человек ответил отказом, и тогда мы попытались живописать ему чудовищное состояние матери, у которой на руках грудной младенец, и рассказали об отце мальчика, который от горя едва не обезумел, и о восьмерых [sic] детишках, которые цепляются за колени родителей и полицейских, умоляя не отнимать у них брата”.
В конце концов инквизитор смилостивился и дал им 24-часовую отсрочку, надеясь, что за это время кто-нибудь убедит обезумевшую мать выйти из квартиры, а значит, удастся предотвратить скандал, грозивший нежелательными общественными беспорядками. Он взял с Москато и Падовани обещание, что никто не будет подстраивать “исчезновение” мальчика (обещание они дали, но с явной неохотой).
Отец Фелетти позднее рассказывал, о чем он думал тогда, взвешивая в уме риски, которыми чревата такая отсрочка. Он прекрасно знал о “суевериях, в коих погрязли евреи”, а потому боялся не только того, что “ребенка выкрадут”, но даже и вероятности, что его могут “принести в жертву”. Подобные мнения были широко распространены в Италии той поры: многие считали, что евреи скорее убьют собственных детей, чем согласятся на то, чтобы те выросли католиками. Инквизитор не хотел рисковать. В записке для Лючиди, которую он вручил Падовани, он приказывал фельдфебелю не спускать глаз с Эдгардо.
Тем временем дежурство в квартире Мортара продолжалось – в дом стекались все новые люди, друзья и соседи. Среди них был ближайший сосед семьи Мортара, 71-летний Бонаюто Сангвинетти. Как и Момоло, он был переселенцем из еврейской общины города Реджо-Эмилия, расположенного неподалеку, в Моденском герцогстве. Сангвинетти уже спал, когда Риккардо, сперва разыскав обоих дядьев в кафе, пришел к нему домой и рассказал о случившемся его слуге.
Сангвинетти рассказывал о первых минутах после того, как его разбудил слуга: “Я подошел к окну и увидел, что под портиком вышагивают пятеро или шестеро карабинеров. Вначале у меня в голове все перепуталось: я решил, что они явились за кем-то из моих собственных внуков”.
Он побежал к Мортара: “Я увидел обезумевшую от горя мать, заливавшуюся слезами, и отца, который рвал на себе волосы. Дети стояли на коленях и умоляли полицейских пожалеть их. Это была просто неописуемая, невыносимая сцена. Больше того – я своими ушами слышал, как фельдфебель полиции, его фамилия была Лючиди, сказал, что лучше бы ему приказали арестовать сотню преступников, чем забрать этого мальчика”.
В половине первого ночи мрачное бдение в доме Мортара прервало появление Москато и Падовани. Они размахивали