Наследство золотых лисиц. Мария Николаева
женщины после знакомства с Гилом куда как более красноречивы.
– Он красив, если ты об этом. Но он дракон.
– Это недостаток? – Сори, скривив губы в издевательской усмешке, хмыкнул.
– Это логичное объяснение его магнетизма, дядя.
– И?
– Если знаешь причины своих эмоций, то легко отсечь ненужные.
– Ты до жути прагматична.
– Ну должен же хоть кто-то в нашей семье иметь голову на плечах.
– Для женщины иметь такой взгляд на вещи довольно проблематично. – Сори многозначительно взглянул на меня.
Я лишь пожала плечами. Если меня раньше не особо волновала вся эта романтическая чушь, то теперь и вовсе можно забыть об этом на ближайшие лет десять – пятнадцать. Прежде всего мне нужно обеспечить стабильное будущее моему лисенку!
– Льяса, я все понимаю, но идти против императора… Одумайся. Ради чего ты лезешь в петлю?
– Ради будущего моего лисенка, – негромко произнесла я, положив обе ладони на живот. Я не могла сказать, что любила это дитя. Если честно, я до сих пор не знала, что должна чувствовать и как следует воспринимать всю эту ситуацию, но одно я знала точно: мой лисенок – наследник герцогской короны Исэ. И он займет предписанное место. Чего бы мне это ни стоило.
– Льяса, – тяжело вздохнул дядя Сори, – пойми ты наконец, даже я не верю в их невиновность. Сердцем понимаю, что они не могли предать империю, но логика и разум выступают против них. Доказательств измены много, очень много. И нет ни одного намека на то, что все произошедшее было нелепой ошибкой или спланированной подставой.
Я резко остановилась, встала как вкопанная прямо посреди тротуара. В глазах потемнело от гнева, а руки самопроизвольно сжались в кулаки. А еще к горлу подкатила горячая, удушливая волна – проклятые гормоны решили подкинуть в топку гнева еще и беспричинную истерику.
– Алияса, девочка… – Голос дяди звучал виновато, Сори явно уже успел пожалеть о своих словах, но я мириться с ним не собиралась: едва он положил ладонь на мое плечо, я решительно смахнула его руку.
– Я не знаю, кто и как, но в одном убеждена – их подставили. И я клянусь, что очищу от клеветы доброе имя герцогинь Исэ! Так или иначе, но каждый, кто причинил им вред, поплатится за это.
– Но император…
– Виновен, – убежденно произнесла я. Едва сдерживаемые слезы жгли глаза. Я снова словно воочию видела разграбленный дворец, тела преданных слуг, небрежно сваленные грудой в яме, вырытой вдоль конюшни, удушливый запах разложения, казненных родителей, чьи останки были выставлены на всеобщее обозрение в назидание остальным… Но это все мелочи – жестокость живых по отношению к мертвым не так уж и страшна, но вот то, что они сотворили с оставленной в живых… Не забуду. И не прощу. – Тот, кто вырезает верных подданных, не озаботившись выяснением всех обстоятельств, не может быть невиновен. Тот, кто позволяет насиловать и издеваться над последней представительницей рода, веками служившего короне, не заслуживает спокойной жизни.
– Льяса…
– Ты