Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни. Нина Спада
прямо напротив меня. Очень колоритная личность, он выступал тамадой и «затейником», не давая гостям скучать. Слушая его, я поняла, что у него был не только острый взгляд, но еще и язык. Он говорил без умолку, постоянно отпуская ироничные ядовитые шуточки.
Нужно сказать, что все было преподнесено им с большим чувством юмора. Человек, безусловно, очень талантливый – мастер слова, поэт «недаром». Удержаться от смеха было невозможно. После каждой его «репризы», как тогда говорили в артистических кругах, гости взрывались от хохота. Было видно, что Нолику это доставляло удовольствие, и он продолжал «работать на публику» с пылом и энтузиазмом.
В какой-то момент Максим шепнул мне: «Нолик «на взводе» – давно должна была приехать из Одессы его любимая женщина, Галя, но она задерживается, а он страдает в ожидании».
Действительно, нервное состояние Нолика было заметно, и чем больше он пил, тем больше он был «на взводе». Если вначале в свои «репризы» он лишь изредка вводил, говоря официальным языком, ненормативную лексику, как «приправу к блюду», то чем дальше, тем ее было больше. Как будто Наум выплескивал всю свою обиду на судьбу, которая несправедливо задерживала долгожданную встречу с его любовью.
А я тоже постепенно напрягалась, но по другой причине. Становилось все более неприятно слушать бесконечный поток нецензурных слов – их с избытком хватало и на улицах Москвы, возле пивных ларьков. Кроме того, шутки хозяина дома становились все более злыми. Я начала ерзать на стуле – не этого ожидала от вечера в творческой компании.
Поначалу я смеялась вместе со всеми над словами хозяина дома, сначала искренне, а затем больше из вежливости. Но в какой-то момент мне вдруг стало скучно и неинтересно. Конечно, я понимала, что Нолик таким образом развлекал гостей и развлекался сам – у каждого свой метод, имеет право. Но все это становилось очень однообразным, неэстетичным и резало ухо. И слишком далеким от той прекрасной поэзии, которую он подарил музыке, являясь профессиональным поэтом-песенником.
Я начала ругать себя за то, что поддалась на уговоры, согласилась поехать на незнакомую мне дачу, не зная человека и его круг. Как-то все получилось очень быстро. Почувствовала себя как в ловушке – удовольствия от вечера не получала, но и покинуть дом не могла.
«Как бы уехать отсюда?» – мысли вереницей крутились у меня в голове.
Я сознавала, что ситуация безвыходная. Своим ходом мне оттуда было не выбраться. «В любом случае придется ждать, пока кто-то с машиной не соберется возвращаться в город. Попросить взять меня с собой», – подумала я.
Решила при первой возможности выяснить у адвоката, сидящего справа от меня, когда он собирается уезжать, и напроситься в попутчицы.
Когда Нолик в очередной раз выпустил нецензурную тираду и гости залились хохотом, я решила больше не напрягаться и не делать вид, что мне смешно. Поскольку я оказалась единственной, кто перестал реагировать на его «репризы», Нолик сразу заметил это. Комично сделал