Голубиная книга анархиста. Олег Ермаков
осую, лапотную или даже недавнюю советскую. Он ей объяснил. Она засмеялась, он тоже:
– А ты подумала, что рлжаная?
Вася иногда картавил слегка.
– Хуу-угу! – откликнулась она, кивая, лишь бы позабавить этого остроносого рыжика.
– Ты прикольная, – заметил Вася.
– Нет, живая, – возразила она.
– В смысле? – спросил Вася.
– Слетевшая с иголки! – выпалила она.
Он удивленно вытаращился на девушку.
– Так ты… торлчала? Вальчонок?
– Была пришпилена. В коробке под стеклом.
– Хм, меня вон тоже хотели замариновать…
И в этот момент внедорожник и затормозил, проехав в туманном сиянии фонарей, фар. Вася глянул и отвернулся. И тогда водитель сдал назад, поравнявшись с молодыми людьми, остановился. Сквозь стекло ничего не было видно. Но Вальчонок-то видела – вдруг увидела.
Вот что это было.
Первобытная река, мутная, текущая где-то в степи или в саванне, с редкими толстоствольными деревами, желтоватой, пыльной, и в этих водах кто-то плыл – звери, мощные гривастые львы, олени; а другие животные шли берегом, шли, куда-то шли и шли, пока не появились столбы, ворота, это был вход, и вспыхнула догадка, что это знаки покинутой цивилизации, но кто же сейчас здесь всем распоряжается? – как тут же явился ответ: Черные обезьяны! И сразу вдали запылило, клуб пыли приближался – это был джип, за рулем сидела черная обезьяна, а позади еще несколько черных обезьян, и они горланили по-человечески: «Вешать! Вешать и стрелять! Вешать! Вешать и стрелять!»
Ну, это обычное у Вальчонка.
Она покосилась на спутника. А вдруг и он?.. Ведь она знала его всего каких-то два-три часа. Она с любопытством смотрела, смотрела. Но он ничего не говорил, не удивлялся, не прятался. Ей-то, пожалуй, и захотелось куда-нибудь шмыгнуть – вон, какие-то склады у дороги, что ли. Да Вася стоял. Ей всегда, конечно, странно было, что никто не обращает на такие вещи внимания.
Вдруг стекло, туманное и как будто жидкое, поехало вниз, в глубине автомобиля замаячило лицо и послышался голос:
– Ребята, куда путь держим?..
– Мы? – спросил Вася.
– Автостопщики?
– Мы?.. А… Ну да. – Вася никак не мог собраться с мыслями. – В сторону… в сторону… этого… Брлянска.
После некоторого молчания голос вновь раздался:
– До самого Брянска не довезу, но по дороге подброшу.
Вася оглянулся на девушку.
– Ты… поедешь, Вальчонок?
Она обернулась, как будто за нею стоял кто-то еще.
– Хахаха, – засмеялась она и полезла на заднее сиденье.
Вася открыл переднюю дверцу и сел.
– А рюкзак? – спросил водитель.
Вася оглянулся.
– А!..
Он забрал рюкзак, поставил его рядом с девушкой и наконец уселся. Автомобиль тронулся.
В салоне было тепло, уютно. Вальчонок хихикала. Водитель, темноволосый мужчина средних лет в «аляске», ловил ее отражение в зеркале. Но молчал. Лицо его было хмурым, каким-то замороженным. Вальчонок – а хорошо ее назвал сразу, как только услышал имя, Вася – старалась не смотреть на его отражение. Она глядела в окно. За окном туманилась поздняя зима, унылая, плачущая уже. Вася глядел вперед. Что у него на уме? Как только они познакомились на Соборном холме в городе, куда этот Вася притащился с рюкзаком, чтобы встретиться с тем фотографом и взять у него денег, потому что у него не было денег совсем и он убегал, она узнала, где он ночует. Ночевал Вася на чердаках
…пятиэтажных домов, скрываясь от людей. Они его преследовали из-за одной вещи. Но никак не могли захватить врасплох. И как-то подослали гулящую, она пыталась соблазнить его, но сообщники выдали себя, закашляв. И Вася кинулся к выходу на крышу. Они ворвались на чердак и погнались за ним. Он побежал по гремящей железной крыше, они – следом. Закричали, что он сейчас разобьется. Расшибется в лепешку!..
Но Вася ушел. И на улице потом старательно очищал куртку от прилипшего голубиного помета и пуха, всякого сора.
Как же ему это удалось? Вальчонок хотела у него спросить, да забыла, а сейчас вспомнила.
– Вася, Вась, – тихо зашелестела она губами, приближаясь к нему. – Куда ты подевался с крыши тогда?
Он оглянулся, шмыгнул носом.
– Чего?.. Когда?.. Ты что?
Водитель посмотрел в зеркало.
– Ну, ну… с крыши, когда на чердак они вылезли? Ты что, не помнишь? Забыл, да?
Вася шмыгнул носом.
– С крыши? – напряженно спросил он. – Отстань, не знаю.
Она отстала, поняв, что Вася остерегается водителя. Да, ему надо было осторожничать. Видимо, в этом и было дело, ага. Ему нельзя было ночевать на чердаках, а он это делал постоянно, жевал булку, читал книжку под гульканье голубей. Жаль, что ей пока не удалось поучаствовать в этой его жизни. Он понравился