Игра в ложь. Рут Уэйр
ставит чашку несколько резче, чем следовало, немного кофе проливается. Вытираю лужицу краем халата – чтобы книга не промокла и чтобы выгадать время.
– Нет. Кейт Эйтагон, с которой я в одной школе училась.
– А, эта Кейт! Та самая, что на свадьбу с собакой приехала?
– Да. Собаку зовут Верный.
Верный. Белая немецкая овчарка с черной мордой и темными, как сажа, крапинами вдоль хребта. Верный имеет привычку дежурить в дверном проеме, он рычит на чужих, а своим подставляет белоснежное брюхо, чтобы чесали.
– Ты получила сообщение. Что дальше? – напоминает Оуэн.
Выходит, я замолчала, сама того не сознавая. Потеряла нить.
– А, ну да. Кейт приглашает меня в гости. И я подумала: почему нет?
– Действительно. Тебе развеяться не помешает. Когда едешь?
– Вообще-то сейчас. Зачем тянуть?
– А как же Фрейя?
– Она поедет со мной.
Чуть не добавила «разумеется», вовремя спохватилась. Фрейя до сих пор не приемлет никакого питания, кроме материнского молока; а я очень старалась ее перевести, и Оуэн тоже. Помню, меня пригласили на вечеринку – так Фрейя подняла крик в полвосьмого и ни на минуту не умолкала до без двух полночь, когда я ворвалась в квартиру и приняла ее из рук мужа, уставших от бесконечного укачивания.
Снова повисает молчание. Фрейя откидывает головку, изучает мое лицо, хмурится, отрыгивает и возвращается к серьезнейшему из занятий – добыче пропитания. На лбу Оуэна написаны все его мысли: он будет скучать, один, совсем один в постели…
– Тогда я пока займусь ремонтом в детской, – наконец выдавливает Оэун.
Киваю, хотя Оуэн сейчас поставил точку в давнем споре. Ему хочется, чтобы спальня принадлежала нам двоим, а я – только ему. Он полагает, что полугодовалая Фрейя сможет спать в детской без постоянного присмотра. А я… я не согласна. Отчасти поэтому я до сих пор не нашла времени вынести вещи из гостевой комнаты и покрасить стены в какой-нибудь позитивный, подходящий для младенцев цвет.
– Конечно, – говорю я.
– Значит, решено, – заключает Оуэн и принимается перебирать свои галстуки. Спрашивает, не оборачиваясь: – Тебе машина нужна?
– Нет, на поезде доберусь. Кейт меня встретит.
– Уверена? Ты детские вещи в поезде потащишь? Это неудобно. Посмотри: пойдет?
– Что?
С минуту я не могу понять, о чем Оуэн говорит. Потом соображаю – о галстуке.
– Да, неплохо. Нет, правда, я отлично доеду поездом. Так проще. Если Фрейя проснется, я смогу без проблем ее покормить. А вещи сложу в коляску.
Оуэн не отвечает. Понятно: прокручивает в уме предстоящий день. Я тоже так делала еще несколько месяцев назад – сейчас кажется, что с тех пор прошла целая жизнь.
– Так я бы прямо сегодня поехала. Ты не против?
– Сегодня?
Он берет из комода горсть монет, бросает в карман и подходит к кровати, чтобы поцеловать меня в темечко.
– А к чему такая спешка?
– Нет никакой спешки, – лгу я.
Щеки вспыхивают. Ненавижу лгать.