Письма к императору Александру III, 1881–1894. В.П. Мещерский
послать в форты проливов русских офицеров и унтер-офицеров, а рядовые могли бы остаться пока и турецкие… Это кажется сумасшедшею мыслию, но в политике нередко сумасшедшие мысли по своей смелости – оказываются самыми пригодными…
Из газет видно, что Болгарию считают пешкою Англии, а Сербию пешкою Австрии. Мне сдается, что обеим очень хотелось бы втравить Россию; но потому-то и является вопрос: не будут ли они обмануты, особливо Англия, рассчитывающая, вероятно, нас отвлечь от Афганистана, – если мы не двинем пальцем, а все устремим на вопрос о проливах.
А затем я повторю в сотый раз: чье все это дело?..
Чье?.. Готов поклясться, что главный инженер и минер всего этого дела – Бисмарк…
Вот почему на план Бисмарка два ответа: или быстрая смелость, которую он от России не ждет, или полное безучастие, с мыслию о проливах и о быстрой постройке Черноморской эскадры.
Сейчас слышу о новом кандидате на преемство Набокову – [В. К.] Плеве! Так и вырвался при этом крик из души: не дай того Бог! Про Плеве одно все скажут: никто не знает: кто он? Это сфинкс, а это свойство всего опаснее. Эта таинственная личность была мила – [М. Т.] Лорису-Меликову, была мила [Н. П.] Игнатьеву и теперь мила [Д. А.] Толстому… Cela ne dit que trop![266]
Да и зачем брать таинственных, когда такие личности, как [А. К.] Имеретинский и [М. Ф.] Гольтгоер ясны и надежны…
От всей души, как лучом солнца согретой, обрадованной и освещенной, благодарю Ваше Величество за милостивые строки!
Мне передано было приказание Ваше сообщить имя автора статей о цензе.
Почтительнейше прошу дозволения сообщить имя сие непосредственно Вашему Величеству. Писал эти статьи лейтенант Максимов[268], в Кронштадте.
Но при этом дозвольте, Государь, воззвать к Вашему милосердию и умолять это имя не сообщать И. А. Шестакову и Вел. Князю Алексею Александровичу. Наверное, ни тот ни другой не захотят карать виновного, если Вы, Государь, милосердно простите, но под ними есть маленькие лица, которые незаметно и à la longue[269] могут, если как-нибудь узнают, страшно наказать виновного и раздавить офицера.
Все это ряд несчастных сплетений. Мой помощник [Ф. Н.] Берг принял эти статьи и он же просил Максимова написать их, как бы для него, с тем, что он уже будет отвечать за них. Тот написал, совсем упустив из виду свою двойную ответственность. А Берг дал ему честное слово никому его имени не называть. Я же к несчастию ничего не знал про все это и просто принял статьи, не справившись: от кого. Говорю: к несчастию, ибо прямо скажу, что знай я, что статьи от служащего, я бы их не напечатал, держась сего принципа всегда. Теперь вышло ужасное положение. Виновный автор сознает свою вину и страшно поражен, он проходит через внутреннюю казнь, которая, ручаюсь, его на всю жизнь впечатлит. Берг, связанный честным словом не говорить никому имя
Это говорит о
Датируется по дневнику за 9 ноября 1885 г., в котором Мещерский упоминает об этом письме. Однако вопреки заявлению Мещерского Дневник к этому письму, по всей видимости, не прилагался, так как дневниковая запись за 9 ноября входит в состав крупного блока за 5–24 ноября (№ 23 в данном томе), имеющего авторскую общую нумерацию страниц.
Речь идет о статье «Мысли моряка о морском цензе», напечатанной в двух номерах «Гражданина» за подписью Н. (Гражданин. 1885. № 85. 27 окт. С. 7–8; № 87. 3 нояб. С. 8–10). За эту статью 6 ноября 1885 г. «Гражданину» было дано первое предостережение. Передавая этот эпизод в «Воспоминаниях», Мещерский называет другую фамилию – Конкевич. См.:
со временем (