Носорог для Папы Римского. Лоуренс Норфолк
рассказывай как положено. Не перескакивай. Что там насчет его жителей?
– Они были водяным народом, – ответил Сальвестро. – Люди, которые тогда в нем жили, были рыбаками, лодочниками, пиратами, а дома` их стояли на болотах. В устьях рек они ставили большие города, самые большие были обнесены бревенчатыми стенами с четырьмя воротами. Один только невольничий рынок занимал не меньше акра, и туда съезжались торговцы – с севера, от ледяных утесов, они приплывали на кораблях, а с засушливых долин юга и с плодородных равнин востока прибывали верхом или даже пешком. Город стал самым богатым на свете…
Ну вот, он вошел в наезженную колею, и рассказ потек сам собою.
– Люди украшали свои храмы серебром, и на каждой из мощенных камнем улиц, в каждом доме столы прогибались под тяжестью яств. Купцы со всех портовых городов менялись там товарами, и со временем само название города стало означать изобилие. Звали город Винетой, и царили в нем мир и благоденствие.
– Вот так-то лучше, – одобрительно проворчал Бернардо. – Это мое самое любимое место, где про еду да про храмы с серебром.
– Да, – кивнул Сальвестро.
Он помнил, как много лет назад сам вот так же сидел у очага, подавшись вперед и напряженно вслушиваясь в слова матери, а она рассказывала о городе, в котором жили их предки, и о его богатствах. В струйках дыма вставали перед его мысленным взором чудесные картины, расцвечивали убогие стены хижины, служившей им жилищем. Так и Бернардо ловил каждое его слово.
– А потом пришли чужеземцы, – сказал он.
– Генрих Лев, – добавил Бернардо, – и его воины.
– Нет, Бернардо, ты забегаешь вперед, Генрих Лев[2] был позже. Либо слушай, либо сам рассказывай. Сначала были…
Он помедлил, забыв, рассказывала про них мать или нет, и наконец уверенно произнес:
– Колонисты! Они назвали здешние земли Новой Колонией. Поначалу их было не так уж много. Они построили церкви и осушили болота, – он снова поймал нить повествования, – рубили лес и косили траву для своих коров. Их становилось все больше и больше, и они ненавидели тех, кто жил здесь до них. Они проклинали их храмы и их бога Святовита[3], пока Святовит не наслал на них ответное проклятие. И тогда началась война.
– Война длиной в сотню лет, – вставил Бернардо.
– Да, – подтвердил Сальвестро, – в сотню лет, с тысячей сражений, и закончилась она здесь, на острове, когда Генрих Лев дошел до Винеты.
Порою мать делала в этом месте паузу, а порою без остановки шла дальше.
– Они стали лагерем на материке – возле того места, где мы с тобой, Бернардо, переправлялись.
Бернардо энергично закивал – ему не терпелось услышать продолжение, но сам он не очень-то охотно переходил к этой части истории: уж очень она была странной, ни на что не похожей.
– Они видели, как поднимается в небо дым из очагов Винеты. Было холодно, и пролив покрылся льдом. Они могли перейти его в ту же ночь, но