Носорог для Папы Римского. Лоуренс Норфолк

      Оловянная кружка и хлеб. Экскременты, размазанные по простыням. Вот так мы и умираем, подумал Ханс-Юрген.

      Дважды Флориан доставал из дарохранительницы причастие. Дважды он пытался просунуть его настоятелю в глотку, и дважды настоятель его срыгивал. Дважды Флориан сам съедал выплюнутое тело Христово.

      Перед рассветом в дверь постучались Герхард со своими людьми. Их натиск сдержали суровыми предостережениями и молитвами, однако Ханно проорал, что они еще вернутся.

      Когда несколькими часами позже солнце окончательно поднялось, осветив келью недолговечными лучами, настоятель зашевелился – совсем как слепой червь, когда переворачивают камень, под которым он таится. Свет, казалось, отогнал реявшую в воздухе смерть. Флориан молился. Сам он пребывал в ожидании неведомо чего – то ли смерти старика, то ли ощущения, что свет отгоняет смерть. Йорг молчал, пока снова не заявились люди Герхарда.

      – Займитесь своими делами, брат, – мягко сказал Йорг, преграждая путь Герхарду, позади которого, в проходе, толпились Георг, Ханно и все остальные.

      На секунду Хансу-Юргену показалось, что они способны ворваться, просто оттолкнув приора; он даже увидел, как напрягся Йорг, словно бы прочтя это намерение в глазах Герхарда. Такое вполне могло произойти. И снова Ханно вопил, орал, рычал как безумный – они убивают настоятеля! – но Герхард повернулся на каблуках и пошел прочь. Этот шум и враждебность братьев, теперь неприкрытая, лишали Ханса-Юргена сил. Он уронил голову на руки. Когда же он последний раз спал?

      Настоятель успокоился. Он то засыпал на несколько минут, то просыпался, и тогда его рвало, после чего он в изнеможении откидывался на подушки. Флориан снова попытался причастить его, теперь размочив облатку в вине, но настоятель не принял и этого.

      – Если он не сможет проглотить, достаточно, чтобы он увидел тело Христово, – сказал Йорг: казалось, вторжение Герхарда не произвело на него никакого впечатления. – Герцогу Альберту вложили его в открытую рану, и та затянулась, после чего он умер. Я об этом читал.

      Флориан кивнул.

      – Тело Христово – самое замечательное из наших таинств, – продолжал отец Йорг. – Слетающиеся ангелы, защита от смерти… Я верю в это, хотя сам процесс более сложный.

      Ханс-Юрген раздраженно взглянул на него – его терпение натянулось до предела и лопнуло.

      – Вы должны встретиться с ними, – сказал он. – Вы должны им показаться. В следующий раз они ворвутся сюда…

      – Это не святой Эгидий отпустил Карлу Великому грех инцеста, а гостия. Тело Христово отпустило ему грехи. Когда я был еще послушником, мне казалось, что я видел дитя, новорожденное дитя. Оно плакало, хотя я не слышал плача. Я увидел дитя в облатке, как раз перед тем, как ее преломили. А потом оно исчезло.

      – Да вы хоть слышите меня, отец? Времени нет. –