Спасти нельзя оставить. Сбежавшая невеста. Вера Чиркова
загустевший мед с ложечки, и казалось, вместе с ними замерло все вокруг: медлительная река, утомленный полуденный ветерок и притихшие птицы.
Камыши раздвинулись внезапно, выпуская что-то темное, облезлое и неприятное, и графиня невольно отшатнулась назад, почувствовав неодолимое желание бежать отсюда как можно дальше. Но не побежала, помешало какое-то чувство, то ли врожденная гордость, то ли надежда, а скорее всего, фамильная сдержанность, с какой все отпрыски ее рода обязаны встречать неожиданности и неприятности и какой Леа до сих пор в себе не находила.
Темное старое дерево выплывало из камышей неспешно и неотвратимо, и графиня наконец догадалась, что это такое. Лодка, но и близко не такая, какие она видела до этого дня. С другой стороны холма, на котором стоит их небольшой замок Гардез, построена надежная каменная пристань. Берег Терсны там расчищен, и с набережной к пристани ведет широкая гранитная лестница. Леа с детства обожала там гулять и кататься на лодке, но после смерти отца не ходила на набережную ни разу. И все равно хорошо помнит, как выглядели снующие по реке крутобокие ялы, низкие плоскодонки и белокрылые яхты. Все они сияли свежей краской, стеклами иллюминаторов, полированным деревом кают и жарко начищенной медью всевозможных ручек и болтов.
А эта словно пролежала на берегу лет двадцать, и странно, что еще не развалилась от дряхлости.
– Быстро сюда, – сердитым шепотом приказал стоящий на корме бородач и изогнулся, упираясь шестом и подгоняя лодку ближе. – Ну!
Низкий борт плоскодонки оказался в паре локтей от графини, и она вполне могла бы их преодолеть, если бы кто-то подал руку. Но никого, кроме строгого незнакомца, в лодке не было, и Леа не могла представить, как ей туда попасть без посторонней помощи. Стояла и смотрела, как двигается мимо ее надежда на спасение, не в силах решиться на отчаянный шаг и чувствуя, как от безысходности начинают дрожать губы.
– Ну! – грозно рыкнул спаситель, чуть повел шестом, и лодка послушно вильнула к берегу.
Леа нерешительно наступила ботинком на зыбкую границу суши и почувствовала, как подался под ногой мокрый песок. Отпрянула было назад, но не успела. Бородач стремительно нагнулся, схватил ее за предплечье и одним рывком втащил в лодку, бросив к своим ногам, как котенка.
И тут же отпихнул подальше, перехватывая поудобнее шест. Леа приподнялась, потирая ушибленное колено, и, едва сдерживая слезы, с горечью поздравила себя с удачным выбором. Раньше ее бил бы только собственный муж, а теперь, похоже, будут все кому не лень. Да еще и в ботинке хлюпает, непонятно как, но она умудрилась зачерпнуть воды.
– Давай сюда башмаки, – еле слышно приказал бородач, удерживая шестом лодку. – Да побыстрее!
Леа села на черную доску, заменяющую здесь привычные ей скамейки с резными спинками, покорно стянула единственную обувь и сунула в протянутую ладонь незнакомца. И едва не охнула, увидав, как ловко он зашвырнул ботинки на берег, туда, где она стояла несколько