Мужчине 40. Коучинг иллюзий. Леонид Кроль
Говорит о внешних препятствиях, о безусловно плохом инвестиционном и деловом климате. Я выясняю, нет ли дополнительно к этим факторам еще и внутренних блоков. Откуда его неуверенность? Хочу, чтобы и он следил и отделял эти три плана друг от друга: куда поехать реально и как там будет, насколько радикальных инноваций ищет в данный момент и внутренние состояния, их принятие и коррекция. Хочется, чтобы каждый из этих горизонтов он видел, планировал и в каждом не шел на поводу, а с помощью мелких взглядов управлял всем сам.
Павел. Ничего не мешает.
Автор. Почему не едете?
Пример короткого диалога (это я называю техникой короткого резонанса), цикл вопрос-ответ. Знаю, что у него нет внутри четкого ответа. А для меня ответ в том, что ему тревожно как остаться, так и уехать. Предполагаю, что производной этой тревоги является проекция ее на существующую деловую реальность: «Раньше было развитие, а сейчас нет». То есть он раньше ехал на велосипеде, быстро крутил педали и хорошо держался в седле. Вопрос, куда ехать, с такой остротой не стоял, потому что на скорости и управлять ему было легче. Косвенно, говоря о том, что он любит быстро водить машину, он дает информацию о своем почерке. Сейчас, в работе, он не в седле, езда не быстрая, равновесие держать сложно, вероятность упасть куда выше, при такой езде и руль крутить неохота.
Павел. Потому что прошедший год был связан с резким сокращением численности персонала компании, и если мы говорим о том количестве ролей, которые приходилось исполнять, то в каждый момент надо было усидеть на трех стульях.
Автор. Мы с вами сейчас говорим о том, что нам надо найти четвертый стул, который находится от этих трех на определенном расстоянии, и на четвертом стуле у нас может возникнуть новый драйв. Если мы движемся к четвертому стулу, а каждый из трех стульев нас тянет обратно, то к нему будет не так просто подойти.
Рефлексии. Фантазии
Я знал, что мы общаемся правильно, – по его собранности, ясности ответов, одобрительному сжиманию губ в ответ на те вопросы, которые ему нравились, по ровным выдохам обычно задерживаемого дыхания.
Видимо, дело было в том, что я называю выбором модальности. С ним это было испытание возможностей – «может быть» – с исследовательским подталкиванием – «думаю, вы это можете».
То, что он прибавил в весе около двадцати килограммов, для меня требовало проверки: нет ли за этим связываемой агрессии, активности, не находящей выхода.
Свой корабль, на глазах обраставший ракушками, он хотел поставить в док, законсервировать, отложить дальние плавания – а ведь могло найтись и лучшее решение.
Он не выглядел нерешительным человеком. Мечты о тихой заводи явно были лишь этапом. При всей скромности той лупы, через которую я подробно, пристрастно вглядываюсь в детали личного почерка, в «выпавшие когти и волоски», она дает обширное знание.
Мне хотелось проверить его не только в «крайних положениях» тех или иных проявлений, сна или прыжка, решительности или вялости, но и в промежуточных положениях «рычага».
Ну