Проклятый подарок Авроры. Литагент Елена Арсеньева
забравшаяся в чужой дом.
Воровка не воровка, но в чужой дом она и впрямь забралась, хуже того – в чужую жизнь…
И такая тоска вдруг взяла от этого!
Хотелось полежать, отдохнуть, но Лиза не позволила себе. Как можно скорей – в ломбард. И покончить со всем этим.
«А ты уверена, что тебе это удастся? Что ты сможешь выбраться из города?»
Гоня мысли, от которых немедленно навернулись на глаза слезы, и не только навернулись, но и побежали по щекам, Лиза схватила саквояж, кинулась к двери, но не успела взяться за ручку, как дверь распахнулась. На пороге стоял тот самый полицейский – итальянистый красавчик.
А ему здесь какого черта нужно? Вроде бы в квартире ничего бурьяном не заросло! Вот разве что станет искать партизан в буфете!
Впрочем, надо быть с ним повежливей. Все-таки власть… Вот же, а? Предатель родины, плюнуть бы ему в физиономию, а нужно какие-то этикеты соблюдать!
– Добрый день, – холодно сказала она. – Что вам уго…
И осеклась, увидев позади полицая постную физиономию того самого старикашки из ломбарда.
Об Авроре снова заговорили в гельсингфорсском обществе – заговорили с этаким многозначительным пожатием плеч, с закатыванием глазок, с сочувственными интонациями, за которыми крылось неприкрытое злорадство.
Красавица, да? Ну а толку с той красоты? Кажется, и впрямь злая королева троллей качала ее колыбель, вот и наградила свою подопечную горькой судьбой!
Однако сестра Авроры Эмилия, тоже красавица, но счастливая в своем браке с графом Мусиным-Пушкиным, увезла сестру к себе, в Петербург. Она была убеждена, что проклятье королевы троллей не будет иметь власти вдали от ее шведских, финских и норвежских владений!
И вот прекрасные сестры взошли на светском небосклоне старой и новой столиц и были представлены ко двору. Насмешница Александра Смирнова-Россет[11], фрейлина императрицы, как ни рылась в безднах своего злоехидства, не смогла все же найти уничижительного слова для совершенной красоты: «Тут явилась в свет Аврора в полном цвете красоты. Особенно у нее был необыкновенный цвет лица и зубы как жемчуг».
У обеих сестер, замужней и одинокой, немедля нашлись обожатели. Петр Вяземский совместно с композитором Вильегорским сочинил романс в честь старшей и сообщил об этом Александру Тургеневу в таких выражениях: «Здесь проезжала финляндская красавица Аврора, воспетая и Боратынским. Дурная погода и хорошенькое лицо ее, к тому же имя, которое ей по шерсти, так в рот и влагали стихи».
Вот они:
Нам сияет Аврора,
В солнце ну́жды нам нет:
Для души и для взора
Есть и пламень, и свет…
В дома Мусина-Пушкина и в Москве, и в Санкт-Петербурге зачастили Петр Вяземский, Александр Тургенев, Александр Пушкин… ну и старые знакомые: Евгений Боратынский и… Александр Муханов.
– Здрасьте, – пробормотала Лиза
11