Грех во спасение. Ирина Мельникова
всем телом и все-таки выровнял лодку. И сразу же она заскребла днищем по камням. Глухонемой выскочил из лодки, ухватил ее за кольцо на носу и вытянул на берег.
– Ну, слава богу! – с облегчением произнес Антон и перекрестился. – Счастливая вы, Мария Александровна, не иначе! Я уж грешным делом думал, что не доберемся до берега.
От крепости к ним бежал солдат с ружьем на изготовку. Остановившись за несколько шагов от них, он выставил вперед штык и грозно спросил:
– Кто такие? Ночью здесь непозволительно шататься.
– Отведи меня к дежурному офицеру, солдатик. – Маша сделала шаг по направлению к нему, но солдат щелкнул затвором и приказал:
– Не подходи, стрелять буду!
– Ты что, служивый, сдурел? – прикрикнул на него Антон. – Не видишь, кто перед тобой? Барышня благородных кровей. Она вон через реку переплыла, промокла вся, замерзла, а ты ее на ветру держишь! Веди ее срочно к начальству! Офицер сам разберется, что к чему.
Но солдат продолжал стоять на своем:
– Не велено посторонних ночью в крепость пущать. Мне за это плетей дадут, а у меня шкура не казенная.
– Голубчик, милый мой, – Маша упала перед ним на колени, – я тебе сколько хочешь денег заплачу, но проводи меня к офицеру. В крепости у меня жених сидит, на двадцать лет каторги осужденный. Родителям позволили с ним повидаться, а мне в этом отказано, потому как я не жена ему… – Она заплакала. – Его вот-вот по этапу отправят. Я хочу офицера просить, чтобы позволил хотя бы краем глаза на него взглянуть.
– Ну что вы, барышня, не стоит вам в ногах у простого мужика валяться! – Солдат опустил ружье и приставил его к ноге, потом сконфуженно почесал в затылке. – Давайте так сделаем, я отведу вас к унтеру и скажу, что задержал вас у ворот, а там уж как он решит, доставлять вас к офицеру или нет.
– Спасибо тебе, милый!
Маша попыталась дать ему несколько ассигнаций. Но солдат отвел ее руку и строго сказал:
– Зря вы это, барышня! Мы на чужом горе не наживаемся!..
Вскоре они пришли в караульное помещение, небольшое строение недалеко от Невских ворот. Прямо на полу у маленькой железной печки спали двое солдат, еще один сидел у крошечного оконца, затянутого решеткой, и курил самокрутку. Маша задохнулась от затхлого воздуха, пронизанного тяжелыми запахами пота, махорки и дыма от коптящей печурки, и с трудом перевела дыхание.
Она молила бога, чтобы начальник караула оказался знакомым Алексея, но это был другой унтер-офицер, мрачный и нелюдимый. Тем не менее, узнав, в чем дело, он выпроводил часового за дверь, хмуро взглянул на девушку и, не проронив ни слова, сам повел Машу в офицерский корпус. Антон двинулся было за ними, но унтер остановился, смерил парня угрюмым взглядом, и тот, крякнув от досады, остался дожидаться Машу в караульном помещении.
Маша и унтер-офицер вышли наружу, и девушка протянула ему две ассигнации по двадцать пять рублей. Но он отрицательно покачал головой