Левый берег Стикса. Ян Валетов
или почти всегда, четко придерживался некоторых канонов, которые сам посчитал правильными.
Когда он позвонил ей, как обещал, Диана решила, отталкиваясь от накопленного опыта, что после первой же встречи потеряет к нему всякий интерес, и, наверное, поэтому сразу же согласилась встретиться.
Мирной беседы не получилось. Диана ощетинилась, и вечер прошел в бесплодных попытках уязвить его. Казалось, Костю совершенно не волновала ее нескрываемая агрессивность. Он был весел, непринужденно и беззлобно смеялся над ее язвительностью, рассказал несколько смешных историй, но, несмотря на это, Диана к концу их первого свидания была готова его искусать. Он понравился бы ей гораздо больше, если бы сморозил какую-нибудь глупость, повел бы себя как идиот. Если бы он надел невообразимо безвкусный галстук или у него оказались грязными ногти. Назло ему, ей хотелось быть вульгарной, показать, что она бывалая девица, покорительница мужчин, что она умнее его, но…
Диана не могла даже придумать, каким образом все это можно изобразить, как вывести его из равновесия. Он злил ее сильнее с каждой минутой, и она боролась с желанием развернуться и уйти. Или впиться ему ногтями в лицо.
Костя проводил ее до дверей подъезда и, попрощавшись, посмотрел на нее с таким удивлением, что Диана разревелась от стыда еще на лестнице.
«Теперь он не позвонит, – думала она, открывая дверь в квартиру, – и так мне, дуре, и надо».
Она сама не могла понять, что на нее нашло.
В ванной, умывшись, она посмотрела в зеркало на свою грустную физиономию с покрасневшими глазами и, надо сказать, вполне обоснованно показала себе язык.
Родители куда-то ушли, в доме было пусто и тоскливо. Рыжий перс-полукровка, кот по кличке Суффикс, бессовестно дрых в кресле в гостиной. Бессмысленный, одинокий вечер…
Диана вдруг представила себя старой, немощной, сидящей в кресле с Суффиксом, тоже больным и старым, на коленях. Перед древним, мерцающим полудохлой трубкой телевизором, в старых шлепанцах и разорванном под мышкой халате… Зрелище было настолько жалкое, что глаза ее начали наполняться слезами, и она чуть не разрыдалась от жалости к самой себе.
Она прошла на кухню, налила себе молока в любимую чайную чашку, ухватила со стола несколько галет и в самом мрачном настроении улеглась на диване у себя в комнате.
Будучи от природы человеком очень не глупым, Диана прекрасно понимала природу своей хандры, или, если уж говорить красиво, сплина. Не было ни гроша, а тут – алтын. Сравнив Краснова с алтыном, Диана невольно улыбнулась.
Желание любить так же естественно для человека, как и потребность в воде, еде, сне… Но при наличии амбиций и мало-мальского интеллекта эта потребность значительно труднее удовлетворяется. Диана немного завидовала подругам, которые решили эту проблему одним махом, по крайней мере в ее физиологическом аспекте.
Еще до развала «Женского клуба», во время длинных вечерних бесед она поняла всю недолговечность и показушность декларируемой