#Бояться нужно молча. Мария Британ
мире с идеальными лампами, просвечивающими людей насквозь.
Надпись «Архив» я замечаю издалека. Сердце пропускает удар, будто собираясь сломать пару ребер.
Вот где хранятся истории болезней.
Толпа вдавливает меня туда, где убивают надежду. За столом работает незнакомый Утешитель, вдоль стен тянутся серверы и планшеты.
– Здравствуйте.
– Чего тебе? – Он осматривает меня с головы до ног.
– Вас Джон зовет.
– На кой черт? – недовольно бухтит мужчина. – Что за напасть! Золотце, ты это… Побудь здесь, лады? Замок барахлит… Если не откроется, Джон с меня семь шкур снимет. А технари как назло только завтра притащатся.
– Без проблем.
Утешитель уходит, а я бросаюсь к планшету. Ввожу в поисковик запрос на Ника Реймана. На экране появляются песочные часы. Я жду. Задыхаюсь, умираю от страха, но жду. Бойкие удары сердца отдаются в ушах.
Скоро я узнаю, что действительно совершила пятнадцать лет назад. И заслуживаю ли прощения.
На экране появляются строчки. Быстро, резко, безжалостно. Словно шприцы, они выкачивают из меня остатки жизни. Я читаю вслух: «Ник Рейман. Больной номер тысяча восемьдесят один. Планемия. В пять лет в результате травмы шейных позвонков переступил черный порог. Документы переведены в отдел сущностей. Запросить данные из третьего блока?»
Я нажимаю «Да».
Новая информация. На этот раз я не читаю все: взгляд впивается в последнее предложение – короткое, сухое, жестокое.
Произнеси его вслух, Шейра Бейкер, чтобы наивная девчонка в тебе наконец сдохла.
– Умер в четырнадцать лет, – говорю я.
– Умер в четырнадцать лет, – говорит Альба за моей спиной.
Глава 5
Я сворачиваюсь клубочком и зажмуриваюсь. Перед глазами – лицо Альбы.
Лучше бы я ослепла, увидев ее. Лучше бы оглохла, услышав ее крик. Лучше бы обнулилась и не узнала бы правду.
Эта дурочка проследила за мной. Как же бесшумно она подошла!
Ее новая маска сочувствия сменилась отвращением, ставшим за пятнадцать лет привычкой.
Вернулся Утешитель.
Мы разошлись по палатам молча, будто чужие. Будто. Я бы с радостью забыла о ней, но мы привязаны к концам одной нити. Ник – вот кто не позволит нам существовать раздельно.
На тумбочке пищит планшет. Не вышла из своей учетной записи, растяпа…
Я нехотя тянусь к мигающему экрану. Звонят родители. Лицо Альбы заслоняют липкие ладони ужаса. Что я скажу им? Как объясню случившееся?
Они не обрадуются, поняв, что я во втором блоке, и все же я принимаю вызов.
– Простите, Сеть плохая, не поговорим с камерой.
– Ничего, доченька, – весело отвечает мама. – Как вы там?
Я впиваюсь ногтями в голени.
– Нормально…
Не верь мне. Ты не представляешь, насколько все изменилось.
– А Эллочка? Слушается тебя?
Если бы она меня слушалась.
– Да, да, мам.
– Позовешь ее? Мы соскучились.
– Нет! – восклицаю я слишком громко для банального