Роза ветров. Андрей Геласимов
Соединенным Штатам, в реформе, отменившей крепостное право, а также косвенным образом – то есть самим фактом, что спас его в эту ночь именно лейтенант Невельской – в освоении русского Дальнего Востока. Хорошо это или же плохо – судить не людям. Человеческое суждение затуманено помехами корысти, тщеславия и неизбежного страха перед краткостью жизни. Все сложилось именно так, как сложилось и как, очевидно, должно было сложиться.
Упавший на брусчатку Невельской зашипел от боли, схватился за ногу и поднялся с мостовой далеко не сразу. Этого времени хватило на то, чтобы экипаж, удалявшийся от него в сторону гавани, докатился до расположенного приблизительно в сотне метров арочного проема и остановился рядом с ним. Из темноты арки к двери кареты скользнула закутанная в салоп женская фигурка. Несмотря на довольно бесформенную верхнюю одежду, Невельской уверенно определил в ней ту самую незнакомку, за которой увязался Константин. Под салопом не топорщились кринолины. Ткань свободно ниспадала вниз по фигуре. Единственной дамой без кринолинов, встреченной Невельским в этот день в Лиссабоне, была берберская амазонка из театра. Если бы он спрыгнул удачней и сразу ушел с этого места, она уехала бы незаметно.
Превозмогая боль в подвернутой ноге, лейтенант поднялся с брусчатки и похромал, как мог торопливо, в сторону арки, от которой уже отъехал увозивший искусительницу экипаж. В глухом и очень темном дворе Невельской остановился. В какую из дверей мог войти великий князь, было неясно.
– Константин Николаевич, – негромко на всякий случай позвал он. – Ваше Императорское…
От огромного дерева в глубине двора отлепилась человеческая фигура.
– Геннадий Иванович? А вы что здесь делаете? Возвращайтесь на корабль. Я позже приеду.
– Слава Богу… – выдохнул Невельской, но тут же пошатнулся.
– Что с вами? – Константин схватил его за руку.
– Ничего, пустяки… Вы должны немедленно уйти отсюда.
– Нет, нет… – Великий князь замотал головой и отступил обратно под прикрытие дерева, словно хотел спрятаться там от надоедливого наставника. – Я не могу. Мне сейчас дверь откроют.
– Какую дверь, Константин Николаевич? Нет никакой двери.
– Вот эту! – настаивал юноша, указывая на обложенный грубым камнем дверной проем. – Она сказала, что войдет через парадное и откроет мне черный ход. Чтобы отец не увидел.
Невельской шагнул под сень дерева. Лица своего подопечного он не видел, но слышал его взволнованное дыхание.
– Никуда не пойду, Геннадий Иванович. Даже не просите.
– Она не откроет.
Юноша затаился.
– Вы почем знаете?
– Она уехала. На улице ее ждал экипаж.
Великий князь помолчал, но потом все же решил удостовериться:
– Вы правду мне говорите?.. Или Федора Петровича опасаетесь?
– Опасаюсь. Но она уехала. Я сам только