Старики подземелья. Или похождения старой учительницы. Тамара Злобина
у меня тут в столе ферма по производству яиц с колбасным цехом?
– А что, если ты вместо колбасы ствол прихватишь, да с дуру и пальнёшь?! – продолжал разоряться «гость».
Михаил потащил Настю к обеденному столу, и та шла за ним, как сомнамбула, скованная страхом перед типом, неизвестно откуда свалившемуся на их головы. А тот схватил Валентину за руку, тыча ей ножом в бок. Настя в это время только поскуливала от ужаса, не в силах сделать шага.
– Идёмте, красотки, поболтаем наедине. Без свидетелей! – сказал незваный гость, кидая взгляд на сгрудившихся возле дивана стариков. Он коленом подтолкнул Настю в сторону женской половины, а ножом указал путь Валентине.
И снова обитатели выдохнули с замиранием сердца, а Вера Васильевна сомлела на диване.
В зале стояла тишина: даже женщины боялись плакать, а мужчины только скрипели зубами. Особенно трудно давалась сдержанность сибиряку Сергею, который готов был ринутся следом, чтобы спасти их «кормилицу и поилицу», как они в шутку называли Валентину.
Козлов останавливал всех движением руки, призывая к спокойствию, понимая, что сейчас они могут женщинам только навредить.
Через несколько минут в зал вернулась Валентина. Она вытерла фартуком пот со лба и сказала почти спокойно:
– Заберите, чудика… Упаковала, как ты просил, Сергей.
И все заговорили разом. Наталья трясла Валентину за плечо, обеспокоенно спрашивая, что с Настенькой.
Валентина через силу улыбнулась в ответ:
– У неё от стресса, как обычно, расстроился желудок.
Мужчины все скопом накинулись на Ивана Петровича, обвиняя в том, что тот дожил до такого преклонного возраста, а так и не научился разбираться в людях. Иветта Павловна пыталась привести в чувства Веру Васильевну, достав из аптечки вату и флакончик с нашатырным спиртом, но та в сознание не приходила.
– Серёженька, – сообщила она обеспокоенно – с вашей учительницей что-то не так!
– Звоните Мухину – пусть мухой на реанимобиле сюда летит! – отреагировал Козлов, – Скажите, что здесь его сюрприз ждёт… Я пока «другом» Петровича займусь.
– Да не друг он мне! – кричал уже во след ему Петрович… Навязался чудик на мою старую голову… Сказал, что три дня ничего не ел – я и пожалел его.
Последние слова старик уже произносил совсем тихо, вытирая набежавшую слезу.
Братья Кирилл и Игорь обступили его с двух сторон, гладили по плечу, спине, стараясь успокоить.
– Не успокаивайте меня! – глотая слёзы, протестовал Иван Петрович. – Старый я дурак!… Такой опасности всех вас, друзья, подверг, что… Даже прощение просить и то стыдно.
Вскоре в зале появилась Настенька. Лицо у неё было бледно, а руки дрожали. Наталья и Иветта Павловна кинулись к ней, усадили на диван, опасаясь, что Настя грохнется прямо посередине зала. Наталья принесла стакан воды, и накапав в него тридцать капель валерьянки, заставила выпить.
После этого поинтересовалась:
– Как