Вечное лето 2.0. Данька Вишневская
шумно вздохнула, Митька сразу понял – играет и не скрывает, – сделаю ещё таких, но в следующий раз – обязательно с творогом.
– Бабушка, а мама меня любит? – Мальчишка смотрел в окно и лениво ковырялся в тарелке.
– Митька, что за вопросы? – удивилась бабушка. – Конечно любит! Каждая мать любит своего ребёнка, ешь давай.
– Неправда, – возразил Митька. – Луша сказал, что кукушки бросают птенцов, чтобы их воспитывали другие птицы.
Всё замерло – казалось, даже волны забыли шуметь.
– Господи, где он этого понахватался? Скажет твой Луша. То про птиц, а не про людей, природа у них такая. – Бабушка всё пыталась убрать прядь, которая выбилась из-под косынки. – А ты не смей мою дочь с кукушкой сравнивать, получается – камень и в мой огород. – В голосе была сталь.
– Почему? – Митька удивился, что бабушка обиделась.
– Получается ведь, что я её как-то не так воспитала? – Вероника Львовна раздражённо сдернула платок.
– Нет, бабушка, ты у меня самая лучшая и заботливая, – попытался заверить её Митька.
– А этого, видимо, у Севки понабрался? Тоже решил подлизой стать?
– Мне кажется, что я не нужен маме и папе. Друг другу они нужны, а я им нет. Может, я плохой сын? – Бабушка хотела что-то возразить, но Митька не давал ей вставить и слова: – У меня ведь раньше тройки были, помнишь? Были, и много, даже по пению. Игрушки не всегда убирал. Папа тогда на маленького солдатика наступил, так кричал – думал, всё.
– Что всё? – испугалась бабушка.
– Выкинет всё. Так и пообещал, что если ещё раз будет на полу валяться, то не увижу больше. Ба, а помнишь, я слопал все конфеты на первое сентября, хоть и знал, что мне нельзя, и сыпь пошла? А я не сознался. Тогда полкило «Метелицы» съел – приторно, невкусно, но я ел и ел. Не мог остановиться. Никого не угостил, хотя должен был принести в школу в честь дня рождения. Решил, а почему я должен их угощать? Подумал, никто меня не поздравил, подарков не подарил, а я им такие вкусные конфетки за просто так?! Вот уж фигушки. Мама так расстроилась, когда я весь пятнами пошёл, живот крутило, пришлось скорую вызывать. В больницу положили. «Продлил каникулы на недельку», – говорил папа. Мама всё злилась, допытывала, что съел и сколько. Как меня любить, раз я такой болезненный и глупый, знал ведь, что нельзя мне эти конфеты, тем более столько. Так и сказала тёте по телефону: «Глупыш, что-то съел с шоколадом, и вот опять! Что делать с таким врунишкой – ума не приложу». Думала, что я не слышал.
Бабушка нахмурилась.
– Знаю, ты скажешь, что подслушивать нехорошо. Получается, я дважды плохой? – Митька чуть не плакал.
Может, и правда мама не приезжает, потому что я плохой?
Бабушка посмотрела на него ласково и внимательно, не перебивала, не переубеждала. Она не пыталась утешить, не было у неё такой задачи, как и ответов на все его вопросы.
– Я больше не буду так, с конфетами, – пообещал Митька, всхлипывая, – ведь не знал, что могу умереть. – И шёпотом