Воды Дивных Островов. Уильям Моррис
ведьмы к Заряночке
Молвила ведьма: «Когда ты вновь станешь самой собою (ибо не намерена я навечно лишать тебя привычного облика), несомненно, воспользуешься ты новообретённым голосом и новообретённым разумом в первую очередь для того, чтобы осыпать меня проклятиями снова и снова. Здесь поступай как знаешь; однако заклинаю тебя, не смей меня ослушаться, потому что это приведёт тебя к гибели. Ибо ежели не станешь ты исполнять мою волю и ежели примешься подглядывать за мною, делая явным то, что я храню в тайне, тогда зачтётся это тебе в вину, и хочу я того, нет ли, придётся мне отомстить тебе и, может быть, даже убить: и прахом пойдут все труды мои и хлопоты, что затратила я, воспитывая тебя такой, какой ты стала – девой умелой и пригожей. Так почитай милостью нынешние свои страдания, ибо они оградят тебя от худшей участи.
Теперь, раз уж начала я говорить, я продолжу: ибо доселе почти не раскрывала я тебе своё сердце. Хорошо мне ведомо, что я представляюсь тебе ночным кошмаром и не иначе, от которого любой мечтает пробудиться. Однако задумайся хотя бы вот о чём: я избавила тебя от нужды да бедности, я взрастила тебя столь же заботливо, как мать растит дочь; никогда не морила я тебя голодом и била нечасто, а со злобой – и того реже. Ещё скажу: позволяла я тебе бродить, где вздумается; и трудиться принуждала ровно столько, сколь потребно для того, чтобы прокормить нас двоих. И в озере плавать я тебе не запрещала, и в лесу скитаться не препятствовала, и выучилась ты там искусству обращения с луком, так, что ныне трудно тебя превзойти в сей науке; более того, скора ты на ногу, словно самая быстрая лань, и обгонишь на бегу любого.
Воистину в радости текла твоя жизнь в младые годы, да и сейчас текла бы в радости, кабы ты меня не ненавидела. Выросла ты прекрасной девой-лилией. Так говорю я тебе сейчас, хотя доселе насмехалась над сложением твоим; но то были всего лишь речи госпожи к невольнице. Что же ждёт тебя впереди? Ты можешь сказать: «Одиноко мне здесь, нет мужчины, чтобы взглянул на меня. На что сдалась красота моя и прелесть?» Дитя, отвечу тебе, что близится время, когда увидишь ты здесь немало мужчин, и самых что ни на есть пригожих, и тогда розой станет лилия, и расцветёшь ты на диво; и все они станут любить и боготворить тебя; и сможешь ты осчастливить кого захочешь, а кого захочешь – опечалить; и сполна изведаешь ты сладость любви и упоение властью.
Так подумай об этом! Всё это ждёт тебя, ежели поживёшь здесь со мною тихо-мирно, исполняя мою волю, до той поры, пока не наберут силу твои женские чары. Потому прошу тебя и заклинаю: выброси из головы мысль бежать от меня. Ибо ежели попытаешься ты, случится одно из двух: либо я верну тебя назад и убью тебя – или превращу твою жизнь в мучительную пытку; либо удастся побег твой, и что тогда? Знаешь ли ты, что случится с тобою, едва окажешься ты, безымянная, бесприютная нищенка, в мире мужчин? Похоть пробудишь ты в них, но любовь – едва ли. Говорю тебе: станешь ты отверженной изгнанницей, ни поклонения не заслуживающей, ни власти не имеющей; тело твоё сделается