Воды Дивных Островов. Уильям Моррис
и смерти.
Но родичи наши с обеих сторон возликовали и возгордились, и более не злобились они на нас так, как прежде; и развязали они кошели, и воздвигли для нас у самого озера роскошный павильон крашеного дерева, весь завешанный шелками, и расписными тканями, и сарацинскими гобеленами*; и нарядные, богато разубранные чёлны качались на волнах у помянутого павильона нам на утеху; когда же всё было сделано, до поединка оставалось ещё полмесяца, и торжественно привезла нас туда родня ясным майским днём, и во всей толпе не нашлось бы ни меча, ни копья, и казалось, что повсюду царят мир и веселье. Однако всё это время, со дня схода, не позволялось нам видеться с возлюбленными.
И вот однажды примчался посланец и дал знать, что король прибудет к нам завтра, а ещё через день состоится решающий турнир. И хотя мы и ждали рокового часа с таким нетерпением, однако теперь, когда он приблизился, мы преисполнились мучительной тревоги и беспокойства, так что едва понимали, идти ли, стоять или сидеть, и чем себя занять. Наша родня и прочий люд с ног сбились, готовясь к завтрашнему дню дня завтрашнего, и нас троих предоставили самим себе, пережидать бесконечный день, как сможем.
И вот миновал полдень, и день был жаркий и знойный, и стояли мы у самой кромки воды, измученные надеждой и страхом, и старались подбодрить друг дружку; и пристала к берегу ладья, позолоченная, расписанная яркими красками, разубранная шёлковыми тканями да подушками; а правила ладьёй немолодая женщина, на глаз около пятидесяти зим; рыжеволосая, тонкогубая и узкоглазая, с плоской грудью и прямыми бёдрами; прямо скажем, дурная собою, хотя кожа её казалась достаточно белой и гладкой для её-то возраста. Не доводилось ли тебе встречать подобную женщину, гостья?» Отвечала Заряночка, улыбаясь: «Ещё как доводилось, ибо именно такова с виду госпожа моя».
«Так вот, – продолжила Атра, – особа эта протянула к нам руки, говоря: «А не угодно ли милым, пригожим дамам, у которых нет до вечера никаких дел насущных, – не угодно ли им сойти в мою лодку и полюбоваться на водную гладь, такую нынче спокойную да безмятежную, что просто загляденье, и опустить прекрасные свои руки за борт и поиграть с волной, и так скоротать томительные два часа; а потом подарить одну-две серебряные монеты бедной старушке, что нежно любит всех прекрасных дам и доблестных воинов и хотела бы заработать малую толику на жизнь себе?»
Женщина эта показалась нам довольно отталкивающей, а мне так прямо-таки мерзкой; но поглядели мы друг на друга и поняли, что бесконечно опротивело нам расхаживать по лугу туда-сюда либо отдыхать в павильоне, и похоже было на то, что прогулка поможет нам немного развеяться; притом сочли мы, что зла эта особа причинить нам не сумеет, ибо нас было трое, и для женщин отличались мы достаточной силой, и корабельное дело знали не так уж скверно, чтобы не суметь при необходимости управиться с рулём и парусом. Потому тотчас же сошли мы в ладью, и старуха уселась на корме и принялась проворно грести кормовым коротким веслом,