Воды Дивных Островов. Уильям Моррис
из дворцового сада, оглушали девушку, словно голоса детей Адама.
Тут заметила гостья, что все собравшиеся, от знати, восседавшей на возвышении, до поставленных повсюду слуг, – всё это были женщины; ни одного мужа не различала Заряночка со своего места; все до единой были хороши собою, а многие просто прекрасны; щёки пирующих алели, глаза сияли, и волосы струились вниз роскошною волною. Так стояла скиталица долго, не смея пошевелиться, но ожидая, чтобы какая-нибудь из дам заговорила бы и все повернули бы головы к вновь вошедшей. Но никто не повернулся, никто не произнёс ни слова. И среди этого безмолвия ужас девушки усилился несказанно и столь тяжким бременем лёг на сердце, что в конце концов силы бедняжку оставили, и она рухнула на пол без сознания.
Когда Заряночка снова пришла в себя и обморочный бред рассеялся, заметила она, что, судя по положению солнца в окнах, пролежала она в таком состоянии долго, скорее все два часа, нежели один; и сперва закрыла девушка лицо руками, сжавшись в комочек, чтобы не видеть безмолвной залы, ибо царила в ней прежняя тишина. Затем медленно поднялась Заряночка, и шуршание её платья и лёгкие её шаги громом отдались в ушах девушки. Снова оказавшись на ногах, посланница укрепила своё сердце и двинулась к центру зала, дивясь ещё более, чем прежде. Ибо когда приблизилась она к восседающим за столом дамам и прошла мимо прислужниц, задевая их краем платья, заметила гостья, что ни одна из них не дышит, и поняла, что не говорят они и не движутся, потому что мертвы.
Первым побуждением девушки было немедленно убежать, но снова вспомнила она о своём поручении и направилась в конец зала, к самому возвышению; и там, близ высокого стола, увидела она нечто новое. Ибо стояли там погребальные дроги, разубранные золотом и пурпурными тканями, а на них возлежал высокий муж, король, судя по виду, при поясе и короне; а подле погребальных дрог, у самого изголовья, застыла на коленях королева – на редкость прекрасно сложенная, облачённая в парчу и жемчуга; она заломила руки, лицо её искажено было страданием и болью. А поперёк груди короля лежал окровавленный меч; и ещё заметила Заряночка, что в то время как леди казалась живой и цвет лица её ничуть не поблек, король был бледен, словно воск, и щёки его впали, а глаза закрыли плакальщицы.
Долго глядела и дивилась Заряночка; и теперь, ежели страху у неё поубавилось, то сердце её переполнила бесконечная жалость ко всем этим людям, что мёртвыми призраками восседали за столами в древней роскоши и великолепии. И не вовсе избавилась девушка от мысли, что они ещё, чего доброго, пробудятся и набросятся на неё, и заставят присоединиться к немому сборищу, и станет она одной из них. Тут почувствовала бедняжка, что мысли её мутятся, и испугалась, что снова потеряет сознание и не придёт в себя более, но останется лежать навсегда подле образа мёртвого короля.
Потому совладала Заряночка и со страхом, и с горем, и стремительно прошла по залу, не оглядываясь ни направо, ни налево, и вышла в сад, но не задержалась и там, ибо слишком