Сва. Валерий Байдин
день не мог вспомнить, как оказался в её постели. Всё произошло так, словно они давно были знакомы. Она то задыхалась, то всхлипывала и, целуя всё сильнее, гладила его плечи.
После этого они несколько раз встречались у него дома, её ласки становились всё настойчивее…
Наутро он не мог смотреть ей в глаза.
– Почему ты стал такой? Что случилось?
– Давай лучше расстанемся. Я провожу тебя, до метро.
– Я тебе больше не нравлюсь? – всхлипывала она.
– Нравишься. Не в этом дело.
– А в чём?
Всю дорогу Сва молчал, но ничего не мог с собой поделать. Она пыталась его обнять, что-то говорила, а он лишь нетерпеливо вздыхал.
– Что ж, может, ещё встретимся, – сказал ничего не значащую фразу.
Отвернувшись, исчез в людском потоке и тут услышал её крик.
Вздрогнул, но не обернулся.
– Невозможна такая любовь, – шептал он и брёл домой. – Дурочка, конечно. Но как с такой жить?
Всё произошло так, словно они давно были знакомы.
Наутро он не мог смотреть ей в глаза.
– Почему ты стал такой?
– Давай лучше расстанемся. Я провожу тебя.
– Я тебе больше не нравлюсь?
– Нравишься. Не в этом дело.
– А в чём?
Сва молчал, но ничего не мог с собой поделать.
– Может, ещё встретимся, – сказал он.
Отвернувшись, исчез в людском потоке и тут услышал её крик.
Вздрогнул, но не обернулся.
Всё произошло так, словно они давно были знакомы.
Наутро он не мог смотреть ей в глаза.
– Почему ты стал такой?
– Давай лучше расстанемся.
Отвернувшись, он исчез в людском потоке.
Всё произошло так, словно они давно были знакомы.
Наутро он исчез.
Всё произошло так…
Всё.
Сва замечал, как его чувства пропадают одно за другим. Первыми пропали восторг и страсть.
– Неужели во мне всё сгорело?.. Если так, чего я ищу?
Словно чудо, вспоминал он свои юношеские поцелуи и писал в тетрадке, пытаясь одолеть скорбь:
Как быстро исчезла эта очарованность – трепет, желание, которое выше всего, что за ним следует. Красота каждого взгляда, слова, движения, дурманящая нагота, тихое блаженство рядом с той, любимой. Поэзия во всём, неожиданные рифмы души с другой душой, тела с телом, поющие голоса чувств, вдохновение выше смысла…
Женская красота никогда не сможет себя познать. Только мужской любви открывается истинная женственность – блаженственность, движенственность, боженственность – в лице, взгляде, голосе, руках, походке. Для чего нам эта приманка жизни? Чтобы на время забыть о её бессмыслице?
Ночами и наяву, он без конца переживал задыхающееся начало своей первой любви. Всё оборвалось нелепым, неправдоподобным, как долгая галлюцинация, расставанием.
– Идиот! Я всё выбросил! – в бешенстве кричал он и пытался отыскать телефон, по которому столько раз звонил – с робостью, нежностью, ненавистью, отчаянием… – А вдруг она не замужем? Вдруг ещё