Коровья смерть. Екатерина Самигулина
– снег, забившийся в рукава
провалы в памяти; слюна с подбородка спящего
стекает на пыльный пол техэтажа
любой за стеной, за пределами тесного ящика —
если не враг, то, по крайней мере, чужак
а как плясали в полях и плелись утробами
как кулаки сплетали в дремучий жгут —
провалилось в памяти и замело сугробами:
глубокие реки в нас неслышно текут
не слышно не видно кто-то бредёт аукает
главное дверь запереть на тяжёлый замок
не слышно не видно только зима баюкает
того кто нЕдобродИл недозвал промок
не пришёл смотреть стирать покрасневшие простыни
в комнатах сыро а в кухне жарко-темно
пусто в полях но все наебенились вдосталь
пусто в полях но собирается гной
в дёснах
всЕ мы – как корабельные сосны
как пихты и ясени
все постепенно степенно становимся дерева
чтобы гореть горячо, под коростою соки пряча.
Все дерева. Все дрова, все дрова, дрова.
шум и гул метели; метёт, метёт…
вой поездов ночью —
как воды ржавь как вмёрзшие в лёд
и не проросшие древесные почки
в моих же почках – вода, вода,
всё течёт и течёт трясиной,
и под вой поездов в полустанки и города
в пляске витта святого трясусь на ветру осиной.
рыси, волки в моих дремучих лесах,
в моих волосах спутанных, в снах тревожных;
как песенка сына мясо солдата в промёрзших часах,
в глухой темноте таёжной.
в преддверии мрака двери —
скользость и слизь:
не закрываются, только танцуют в петлях;
все дорожки петельки петли все разошлись
в вечерний сумрак рысий снегов и елей,
в канавы в ржавые ванны в стоячий мрак городов;
затопило, нечем дышать в нечистой постели…
рот заштопан берёзкой, выдут ветрами рот;
как осина, как мясо солдата кружусь в метели.
лохмотьями кожа, нищее платье моё,
пляшет в снегу, от тела пляшет отдельно.
танцует смешно и весело;
в хлебнувшие ржавой воды оконные щели суют елдаки
деревья,
в грязные рты, заполненные едой,
прорастает сосок матери, хохочущей, древней
и под гулом метели деревни слюнявой губой
сладко рыгают в другие слепые деревни.
мясо солдата в часах разлетается в клочья, растёт,
проникает в ночь, как любовник в спящее лоно;
прибывает вода, бубоном вздувается лёд
под мышками города; дети лепечут сонно;
пляшет солдат на часах, саблей браво вскрывает живот,
и летят во все стороны струпы гноящейся плоти;
и в снегах и метелях город плывёт и плывёт,
и солдат продолжат рубить, и колоть, и колоть, и…
качается крюк мясной: тик-так
красной заре