Историческая поэтика русской классической повести: учебное пособие. Вячеслав Михайлович Головко
категории и которая плодотворно разрабатывалась и разрабатывается в исследованиях М.Б. Храпченко, В.В. Кожинова, Н.Л. Лейдермана, учёных Томского университета, Н.Д. Тамарченко и т. д., то есть школой М.М. Бахтина. Именно на этой основе создаётся учение о жанре как типе словесно-художественного произведения, как о реально существующей разновидности произведений и «идеальном типе», «многомерной модели произведения «как такового»», модели, «основанной на сравнении конкретных литературных произведений и рассматриваемой в качестве инварианта»[127].
Анализ концепции жанра как содержательной категории, в которой структурно-семантическая целостность уступает место «аспектуальным» характеристикам, ещё раз убеждает, что эту категорию необходимо рассматривать как содержательно-формальную[128], на пересечении таких рядов, как «род – вид – жанр» и «метод – жанр – стиль», одновременно, если она исследуется в историко-литературном плане.
Только при этих условиях можно избежать полярных противопоставлений жанра как «родовой формы» и семантико-морфологической структуры. Без этого из системы анализа выпадают определённые типологические единицы (как, например, категория «вида» у Г.Н. Поспелова), либо отождествляются различные уровни абстрагирования (как, например, «жанр» и «вид» у И.К. Кузьмичёва), либо поляризуются жанрово-родовые и видовые обобщения (как, например, у Н.П. Утехина). При разрыве двух категориальных рядов, средоточием пересечения которых оказывается именно жанр, возникает ситуация, описываемая в историографических работах: исследования жанра локализуются либо на уровне «рода» и «жанра», либо «метода» и «стиля».
То, что жанр является точкой пересечения разных эстетических векторов, объясняет его особую роль в художественном творчестве и значение этой категории в эстетической теории: она имеет объективный, а не условный характер, а потому не только претендует, но и занимает центральное место в категориальной системе современного искусствознания. Функциональными характеристиками жанра (познавательная, моделирующая, системообразующая и т. д.) объясняется всё более возрастающий интерес к этой проблеме как в теоретических, так и в историко-литературных исследованиях[129].
При рассмотрении жанра в контексте плодотворных методологических традиций отечественной филологии как на уровне родовых и видовых характеристик, так и во взаимосвязях с методом и стилем, реализуются потребности интеграционного исследования его познавательных и моделирующих функций[130]. Такое исследование жанра организуется в процессе установления его целостности на основе дифференциации и интеграции жанрообусловливающих, жанроформирующих, жанрообразующих факторов и жанрообразующих средств, а также выявления их соприродности друг другу и «целому», то есть в герменевтическом аспекте.
Предлагаемая система нацелена на раскрытие органического единства «архитектонически устойчивого» и «динамически
Попытки критического пересмотра такой жанрологической парадигмы, предпринимавшиеся некоторыми учёными последнего времени, не дали плодотворных результатов. Так, Т.А. Касаткина, полемизируя с предшественниками, рассматривающими жанр как содержательно-формальную категорию, по сути, пришла к отождествлению таких понятий, как «жанр» и «нравственно-эстетическая позиция писателя», не обогатив научные традиции отечественной жанрологии. См.:
О том, как в современной науке рассматриваются типы текстов и жанровые разновидности в междисциплинарном аспекте, можно судить, например, по такой работе:
Л.В. Чернец справедливо утверждает, что «перекрёстная» классификация жанров, созданная М. С. Каганом на основе теории полифункциональности искусства и предусматривающая четыре основных направления жанрового варьирования («тематическая плоскость», «познавательная ёмкость», «аксиологическая плоскость», «тип… образных моделей»), которые имеют «структурные последствия», в литературоведческих исследованиях обнаруживает много спорных моментов, обусловленных специфичностью их предмета. См.: