Историческая поэтика русской классической повести: учебное пособие. Вячеслав Михайлович Головко
образом, у предшественника Бахтина неотделима от осмысления исторически детерминированных способов понимания. В этом смысле всякий дискурс, в том числе и художественный[191], «интерпретирует» реальность, и любое произведение является «овладением реальности».
Но с другой стороны, М.М. Бахтин, говоря о таком «бытии» жанра, которое существует, понимая, шёл дальше В. Дильтея в представлениях о самой реальности, поскольку включил в это понятие, как уже указывалось, и реальность духа, создаваемую «ответственно поступающей мыслью». В жанрологии это выразилось в актуализации бинарной оппозиции «исторического бытия» как выражения субъект-объектных отношений и «совокупного бытия» как выражения попыток выйти за пределы субъект-объектной проблематики, «задаться вопросом о бытии»[192]. Типологическое в жанре, составляющее суть его «архаики», и есть воплощение «совокупного бытия», поскольку культурная традиция жанра предстаёт как «сущность содержания», определяющая его конструктивный принцип и «объём», ту «действительную жизнь» жанра, которая существует до субъекта художественного познания (писателя, художника) как данность автономного «духа». Жанрообусловливание и предстаёт как область художественного опыта («жизненный мир» жанра), предшествующего субъект-объектным отношениям, которые реализуются в процессе эстетического познания (создания произведения в жанровой парадигме). В такой творческой практике достигается единство «архаики» жанра («тот», «стар») и его «неповторимой повторяемости» («не тот», «нов»), единство «архитектонически устойчивого» (типологического, видового) и «динамически живого» (исторического, изменяемого, индивидуального), то есть связь «совокупного бытия» с «историческим бытием». Существование жанра в процессе понимания – это и есть «способ бытия», заданный «совокупным бытием», абстрагированным коллективным художественным опытом, сфокусированным в сфере жанрообусловливания. Этот опыт воспринимается писателем как «духовность» жанра, его «культурная традиция», открывающая возможности для всех жанровых инноваций в художественном познании, основанном на субъект-объектных отношениях. В этих отношениях писатель выступает как само воплощение интенции, как носитель стремления, тенденции, намерения, коррелирующего с определённой областью значений.
В жанрологии М.М. Бахтина концептуально обоснована идея герменевтической проблематики как области бытия жанра, который «существует, понимая», что позволило вплотную подвести к тому, что онтология понимания жанра создаёт теорию его осмысления, то есть определяет принципы интерпретации жанра, познание способов выражения, а через это и специфику понимания действительности и жизни («произведение ориентировано в жизни… изнутри, своим тематическим содержанием», а это содержание, подчеркнём ещё раз основополагающую мысль М.М. Бахтина, раскрывается в «сложной системе средств, способов понимающего овладения и завершения действительности»[193]).
Специфическое