Готы. Вольфганг Акунов
мигранты вовсе не имели намерения, приписываемого им многими историками Средневековья, Ренессанса, «века Просвещения» или позднейшими германофилами из академической среды, – намерения собрать под своим руководством в единый кулак мощь всех германских племен, дабы сокрушить Римскую «мировую» державу. Не было у готов такого намерения – повторим это еще раз для уважаемых читателей. И на то была причина, которую предводители готских мигрантов, вероятнее всего, осознавали в полной мере. Было бы просто глупо резать курицу, несущую золотые яйца, или дойную корову, пока она исправно дает молоко. Разумнее как можно дольше питаться этим молоком, а также изготовленными из него продуктами – сыром, творогом, пахтаньем, маслом, простоквашей, чем один раз наесться вволю мяса забитой коровы. А что потом? «Булки съедим, булочные – сожжем»?
Была у готов, впрочем, и еще одна причина не стремиться сразу же к уничтоженью Рима – укорененная, должно быть, в готском подсознании причина, которую, вероятно, осознали лишь великие готские вожди III и IV вв. по Р. Х. В чем же она заключалась? В том, что необходимые для такого концентрического, со всех сторон сразу, нападения на Рим силы всех германцев невозможно сплотить воедино, собрать в один кулак, мирным путем; что ради создания такого «пангерманского союза» для сокрушения Рима готам придется очень много и долго воевать с многочисленными германскими племенами, известными своей строптивостью, много и долго вести с ними переговоры и очень много чего им обещать в обмен на поддержку. Поэтому готские «князья» могли об этом в лучшем случае мечтать, если это вообще приходило в голову им, занятым более насущными заботами.
А вот пограбить богатых соседей, занятых внутренними «разборками», готы, естественно, были не прочь, не отличаясь в этом отношении от прочих «варваров».
«По ту сторону Рейна и Дуная северные страны Европы и Азии были населены бесчисленными племенами охотников и пастухов – бедных, жадных, отважных на войне и нетерпеливо ожидавших случая присвоить себе плоды чужого трудолюбия», – как писал Эдуард Гиббон в своей «Истории упадка и крушения Римской империи».
Наш старый знакомец Иордан очень заботится в своей инспирированной Аблабием, через Кассиодора, «Гетике» о «сохранении незапятнанности риз» готского народа, дабы представить его римлянам в качестве приемлемого во всех отношениях партнера. Он сообщает о выдающемся взлете в духовной жизни готов после их прихода в Северное Причерноморье, или, точнее говоря, после распространения власти готов на сегодняшние румынские и болгарские области Южных Балкан.
«Когда вышеназванные племена (готы «со товарищи». – В.А.), о которых мы сейчас ведем речь, жили на первом месте своего расселения, в Скифии у Мэотиды, то имели, как известно, королем Филимера; на втором месте, т. е. в Дакии, Фракии и Мизии, – Залмоксеса, о котором свидетельствуют многие летописцы, что он обладал замечательными познаниями в философии. Но и до того был у них