Как было и как вспомнилось. Шесть вечеров с Игорем Шайтановым. Отсутствует
придает преувеличенное, на мой взгляд, значение влиянию классического наследия на формирование рубцовской поэтики, и с теми, в которых он отрицает влияние на Рубцова северорусского фольклора, но это был бы спор по частным вопросам». Так писал В. Елесин в газете «Красный Север» (1976, 27 августа).
Спор назван расхождением по частным вопросам, но такая оценка, думаю, определена жанром рецензии – мол, недостатки частные, в главном же – удача. На самом деле, весьма принципиально – на какой традиции сделать акцент.
Кожинов знал Рубцова по Москве, в годы учения поэта в Литинституте, и свои воспоминания озаглавил: «В кругу московских поэтов». Елесин – в Вологде, где Рубцов оказался достаточно поздно – в 1964 году, хотя со своего сиротского, детдомовского детства был связан с Вологодчиной. Местные литераторы ни в коей мере не хотели бы сузить значение Рубцова, представив его иконой местного чина, но увидеть в его манере больше признаков местного письма, школы им хотелось. А значение поэта, конечно же, утверждается с общенациональным размахом.
Как показывают стихи, двадцативосьмилетний Рубцов приехал в Вологду сложившимся поэтом: 1963–1964 годы были временем, когда приходит творческая зрелость. В это время пишутся многие лучшие стихотворения, иногда в первом варианте, который еще будет перерабатываться. Окончательный выбор предстояло утвердить. В характере Рубцова была упрямая убежденность одаренного человека. Он знал, к чему шел, и шел, пренебрегая обстоятельствами своей трудной жизни.
В то время, когда поэзия все более развивала исповедальную склонность – рассказывай автобиографию в стихах, веди поэтический дневник, – он, переживший так много, мог бы легче, чем кто-либо, зарифмовывать факты биографии. Среди них отыскалась бы героическая экзотика – семь лет на Северном флоте; и ценимая в периодической печати (куда Рубцов пробивался так тяжело) трудовая тематика – три года работы на Кировском заводе… А сельское детство, а вся жизнь, дающая повод сложить стих и в драматической, и в чувствительной тональности…
Рубцов всему отдал дань, но ни на чем не остановился. Он не остановился на поэзии внешних обстоятельств, на писании поэтической автобиографии.
Он знал противоречие между жизнью и поэзией: «Пока не требует поэта…» И даже не только в этом, пушкинском, смысле – малодушной повседневности. Каждый пишет о том, что дано и известно ему, но не все данное в опыте может перейти в поэзию. Об этом у Рубцова – в стихотворении «Поэзия»:
Железный путь зовет меня гудками,
И я бегу… Но мне не по себе,
Когда она за дымными веками
Избой в снегах, лугами, ветряками
Мелькнет порой, покорная судьбе…
Сначала в Москве, а затем в Вологде Рубцов оказывается в кругу поэтов, чей поиск схож с его собственным. Деревня и природа – их первая тема. Через нее видится и воспринимается все остальное. Кто-то спешит обособить свой опыт и порой агрессивно, враждебно противопоставить его любому другому кругу жизненных впечатлений. Рубцов