Девять Жизней. За час до полудня. Валентина Спирина

      В маленьком городе с красивыми пейзажами как-то трудно,

      Поэтому приходится домысливать, додумывать, фантазировать.

      Знаете, как выглядит в провинциальном городе обычное утро?

      Как платье старинное, дорогое, лет двести назад, а теперь – с дырами.

      В свете лучей оно выглядит ещё вполне привлекательно,

      И толстый слой пыли не виден, пока ты её не касаешься.

      Но первый же ветра порыв разбудит сонный мир этот окончательно,

      И пылинки взлетают алмазными блестками, а ты чихаешь и маешься.

      Рядом с домами многоэтажными сектор частный живет со своими правилами,

      Петухи-будильники поют по часам, заливаются, кукарекают,

      Это где-то, в другом измерении, жизнь другая и происходит всё  самое главное,

      А в маленьких городах, свой мир со своими жителями-человеками.

      А вечер, знаете, как выглядит у нас, в городской провинции?

      Да точно так же, как утро – выбрось часы и разницы не заметишь,

      Здесь время остановилось, здесь собственный мир со своими границами,

      Словно старый художник нанёс и смыть забыл, так и засохла ретушь.

      Солнце скользит по берёзовым веткам-рукам,

      Тёплым дыханием листья зелёные гладит,

      Луч по стволу опустился к корням-ногам,

      Распустила красавица бело-зелёные пряди.

      Ветер-проказник в траву на секунду прилёг,

      Затих и не дышит, но как же покой обманчив,

      Тут же сорвался с места и как озорной щенок,

      Вот уже в поле с ромашками прыгает, скачет.

      Идиллия утра – хрусталь в каждой капле росы,

      Столик уютный, из ротанга плетёное кресло,

      Время застыло, не тикают больше часы,

      С душицею чай, да шальной соловей-маэстро.

      Шоколадом залипло, застыло небо перед грозой,

      Пеной крепкого каппучино вздыбились нахальные тучи,

      И воздух с пряным озоном – вкусный такой,

      Что, кажется, нет ничего сейчас во всем мире лучше.

      Два дерева рядом стоят, друг к другу прижались,

      Ветками, как руками, сплелись – держатся.

      Макушкам зелёными поддерживают провода из стали,

      Гроза же пройдет, а они останутся и будут нежиться.

      И вот рухнула, взорвалась плотина небесная,

      Вниз, на землю потоки воды ледяной хлынули,

      Белые гребни на волнах реки – как фата невесты,

      Да всполохи молний с запахами горько-полынными.

      Мать-природа бушует, остервенело, дико и грозно,

      Словно всем вокруг доказать хочет, мол, я тут главная,

      А гроза уже успокоилась и небо такое нежно-розовое,

      И утро нового дня встречает жизнь распахнутыми ставнями.

      Вечер за окнами полз на горячих лапах,

      На раскалённый асфальт, попадая, шипел,

      И от ожогов он дождиком мелким плакал,

      Вечер в прохладную ночь превратиться хотел.

      Сверху, как сыр, половинка луны свисала,

      Ей было жалко, до слёз, на страданья глядеть,

      Звала темноту, даже тучи за ворот хватала…

      А вечер повис на заборе, как старая плеть.

      Услышало сонное небо мольбу о прохладе,

      И с севера ветер на помощь внезапно пришел,

      Попрятались звёзды, луна в антрацитовой вате,

      И мягкий от зноя асфальт прошептал: «Хорошооо»…

      Однажды лифт на сотом этаже

      Себя с воздушным замком саллегорил,

      Он видел даже женщин в неглиже

      И тайны сохранить в себе позволил.

      Он так устал, он слишком долго жил,

      Десятки тонн различных самых грузов,

      Людей и мебель, и потоки лжи,

      И пьяных мужиков с огромным пузом.

      И думал