Проблемы русского вида. Илья Борисович Шатуновский
действием может быть затронут только один объект [Падучева 1996: 184]. В непротяженный «момент», действительно, не может уместиться действие, которое поочередно охватывает разные объекты. Однако в этот момент – это отнюдь не то же самое, что время, в которое разворачивается действие НСВ! «Момент» наблюдения для НСВ – это не совсем момент, это не «точка» (ср. замечание Е. В. Падучевой, что момент речи является включенным показателем времени и ведет себя как точка [1996: 171–172]), поскольку это «момент», движущийся во времени вместе с наблюдателем! Таким образом, это момент и одновременно некоторый неопределенный интервал. Обстоятельство останавливает время, указывает на определенный его пункт, в то время как точка отсчета, момент наблюдения в НСВ все время бежит и бежит вперед. Поэтому мы можем сказать: Ян бьет Павла (при этом бьет обозначает ряд последовательных ударов); Ян долго бил Павла; Ян уже долго бьет Павла. И этот «момент» может проходить последовательно через разные этапы «истории мира», последовательно вовлекающие разные объекты! Человек может есть груши одну за другой в течение долгого времени, и в течение этого времени момент наблюдения (или просто точка отсчета, движущееся настоящее время) проходит поочередно через событие поедания первой груши, затем второй, третьей, десятой и т. д. (так что здесь нет объективной невозможности одновременности с разными последовательными этапами расчлененного события / процесса); повторим, точка отсчета движется во времени и в объективно разные моменты она одновременна с разными составными этапами длительного процесса, поэтому Г может сказать: Смотри, он уже третий час ест груши! или просто: Что он сейчас делает? – Он ест груши (одну за другой). Далее, НСВ не сочетается в норме не только с показателями определенного количества, но также с показателями меры: *Он пьет стакан / полстакана воды / кружку молока; *Завод выплавляет 125 тыс. тонн стали; *Он бежит / идет 3 километра и с кванторами *Он ест всю кашу / немного каши / все груши. То же относится к сочетаемости с родительным партитивным (Он купил / съел хлеба – *покупает / съедает хлеба) – в силу того, что родительный партитивный скрывает за собой обозначение меры (квантифицированное количество): 'некоторое неопределенное количество' [Падучева 1996: 182–191]. Желательно иметь общее объяснение для всех этих случаев, в силу их очевидной общности: показатели количества – это тоже своего рода кванторы, а кванторы приложимы как к множеству, состоящему из дискретных объектов, так и к частям единого объекта, т. е. это тоже особого рода показатели количества и меры. Такое более общее объяснение предлагается А. Вежбицкой: предложения Он пил стакан воды; Он ел три груши «представляются странными, потому что если содержание глагола должно составлять событие, одновременное с некоторой точкой отсчета, это событие должно быть рассмотрено как континуум, как нечто не делимое на различные последовательные части. Показатель числа (меры, количества) в позиции объекта разрушает единство события, разделяет его на последовательные элементы, и, как