Проблемы русского вида. Илья Борисович Шатуновский
для императива: Илюша, подержи [крышку дивана], я сапоги уберу; Посиди с Машей (ребенком), пока я в магазин сбегаю; Посвети в угол, яуронил ключи. Однако то, что такая цель есть, является особенностью самих действий в действительности, эта цель и ее достижение не входит в значение глагола, они не обозначаются по цели или по последствию (как, например, (случайно) разбил вазу) [ср. Князев 2005: 47]! Трудно даже вообразить все возможные цели и, соответственно, эффекты, последствия, которые могут иметь посветить, посидеть, подержать, постоять и т. д. (постоял – чтобы отдохнуть / подумать / выбрать правильное решение / посмотреть на что-либо внимательно / дать себя догнать / прийти в себя после потрясения и т. д., и т. п.).
С другой стороны, часто цель действия совершенно неясна (хотя она заведомо есть!); так, в Иван подошел к окну, постоял немного, затем повернулся и пошел к двери остается неизвестным, почему он некоторое время стоял в неподвижности, но это ничуть не препятствует употреблению ограничительного глагола.
(3) Наконец, третий вопрос – это могут ли экстралингвистические, ситуативные представления о целях, эффектах, последствиях и других особенностях действий, обозначаемых (первично) ограничительными глаголами, «втягиваться» в их значение, формируя тем самым новое значение и выводя их за пределы собственно ограничительного типа? Разумеется, это возможно; вообще, именно процесс «обогащения значения признаками денотата» (см. Введение) является, по-видимому, основным источником формирования новых значений в языке. Подчеркнем, что представление о «внутреннем пределе», возникающее в (первично) ограничительных глаголах и переводящее их в разряд собственно «предельных» глаголов, происходит не только в результате «обогащения» значения представлением о цели / результате действия, но также – и чаще – в результате закрепления в значении представления о «сценарии», программе данного действия, чему способствует то обстоятельство, что между ограничительными глаголами (с чисто временными пределами) и глаголами, предел которых задается имплицитной «программой», сценарием (типа искупаться, пообедать, погадать) исходно очень тонкая грань. Так, погадать может быть с равным правом отнесено к обоим типам; чрезвычайно тонкое различие между двумя разными погадать определяется тем, имеется ли некоторая более или менее стандартная «программа» (по содержанию и длительности) гадания, которая и выполняется, или же субъект ограничивает действие произвольно – надоело ему гадать, он и бросил.
Чем более представление о цели или «программе» «срастается» с действием, чем типичнее эта цель / программа, чем чаще в реальности действуют с этой целью / по этой «программе», тем в большей степени «сгущается» это типичное употребление в отдельное новое лексическое и аспектуальное значение. Так, стучат в дверь обычно для того, чтобы пришедшего услышали и открыли ему дверь; это приводит к формированию нового значения, содержащего идею «внутреннего» предела у постучать