Танки в плен не сдаются. Александр Тамоников
подошел к подчиненным и сказал:
– Давай, парни, на борт! Удачи вам! Возвращайтесь.
Люди капитана Иволгина поднялись на борт, устроились на скамейке справа, напротив бронеавтомобиля «Тигр», надежно закрепленного в грузопассажирском салоне.
– Сколько лететь будем? – спросил Буренко.
Быков усмехнулся и ответил:
– Как взлетим, Миша, выйдет стюардесса в короткой до неприличия фирменной юбке и белоснежной рубашке, с огромным бюстом. Вот она-то и расскажет нам о полете. Потом ты, настоящий ВИП-пассажир, сможешь попросить ее принести шампанского и обязательно плед, чтобы ноги прикрыть.
– Ага! Дождешься.
– Хрен его знает, сколько лететь, – сказал Ивасюк. – Я по компу смотрел расстояние от Москвы до Хмеймима. По прямой выходит где-то две тысячи двести шестьдесят километров, может, немного больше. Крейсерская скорость нашего самолета – около восьмисот километров в час.
– Меньше трех часов получается.
– Было бы меньше, но прямой маршрут лежит через Украину. Сам понимаешь, что над ней мы точно не полетим. Значит, будет крюк. Так что можем и четыре часа добираться. Впрочем, какая разница? Главное, прибыть на место.
– Вот и я о том же, – сказал Буренко. – Что-то в последнее время опасаюсь я этих самолетов. Раньше садился в «Ту-154» спокойно, сейчас предпочитаю поезд. На нем-то уж точно доедешь до дома.
– Это называется аэрофобией. От нее лечение проходить надо.
Тут подал голос Иволгин:
– Ерунда все это. Самолет может грохнуться на землю, поезд – сойти с рельсов. Если человеку суждено умереть от старости или пули, то он не утонет и не разобьется ни на самолете, ни на машине, ни на поезде. А если кому свыше предписано склеить ласты в результате аварии, то он и на велосипеде может угодить в могилу.
– Спасибо, Стас. Ты меня успокоил, – заявил Буренко и вздохнул. – Кабы еще бы знать, кому что суждено.
– Не за что меня благодарить. Ты не разобьешься на самолете. Да и все мы, скорее всего, тоже. У нас, танкистов, хватает иных возможностей загнуться. Но все, хорош базарить. Не слышно ни черта.
К этому моменту разговаривать действительно стало труднее из-за шума двигателей, которые начали разгонять пилоты. Самолет вздрогнул, покатился по рулевой дорожке.
Буренко и Ступин смотрели в иллюминаторы.
«Ил-76» прошел какое-то расстояние, дважды повернул и остановился. Последовала короткая пауза, после которой взревели двигатели, вызывая легкую вибрацию всего корпуса. Разбег оказался коротким. Через минуту транспортник оторвался от бетонки, задрал нос, начал набор высоты и скорости.
Иволгин посмотрел на часы.
– Четырнадцать ноль пять, – сказал он. – Идем по графику, учитывая время рулежки и разбега.
Пару часов полет продолжался спокойно. Мерно гудели двигатели, за иллюминаторами виднелись сплошные белые облака, светило яркое солнце. Затем что-то изменилось, самолет стал снижаться, отворачивать влево. За бортом заметно потемнело.
– Мы вроде бы должны без промежуточной посадки лететь,