Дьявол в мелочах. Тати Блэк
Она не была необычной, выделяющейся из толпы или особенной. Она – одна из тех, кто окружал меня каждый день на протяжении восемнадцати лет моей жизни. Но сегодня, когда она обернулась ко мне и улыбнулась – да, клянусь адом, она мне улыбнулась! – всё изменилось.
С этой улыбкой она начала впитываться внутрь меня, а я ни черта не мог с этим поделать. Всё происходило помимо моей воли. Или я лгал себе, а сам отчаянно желал того, чтобы она стала моей частью?
Да, я желал этого. Так, что зубы сводило. Так, что едва сдерживался, чтобы не сделать хоть что-то.
Но я слишком грязный для неё, поэтому мне лучше оставаться в стороне. Может, хоть так я смогу её обезопасить?
Часть первая
Первый ход
Больше всего я ненавидел алгебру. Не потому, что был идиотом, как половина моих одноклассников, которых бы давно пора было отправить из школы ко всем чертям. Не потому, что знал – эта сложная ахинея, состоящая из стрёмных цифр и якобы логических цепочек никогда мне не пригодится.
Я ненавидел её из-за Сергея Ильича. Молодого препода, который с первой же минуты, как вошёл в кабинет, где мы готовились к уроку, начал до меня докапываться.
С каким удовольствием я начистил бы ему морду. Разбил её, заставив его умываться кровью. Но продолжал терпеть. Каждый его взгляд, полный презрения. Каждую якобы заумную шутку, отпущенную в мою сторону.
Но в тот день, когда этот урод просидел минут десять, безотрывно глядя на Соню, желание убить его как-нибудь особенно кроваво и мучительно стало зашкаливать по всем параметрам.
– Романов, к доске.
Б*я. Только не это.
Начиная злиться, я отпихнул от себя парту, которая ударилась о стул сидящей передо мной Рождественской. И тут же услышал ехидный комментария Саврасова:
– Ром ща опозорится снова.
Раздались смех и шепотки. Я прошёл к доске, спиной чувствуя на себя десятки взглядов. Но самым важным было для меня в этот момент, как смотрит на меня она. Тоже ржёт, как и остальные? Или отвернулась, потому что я в принципе ей неинтересен?
– Саврасов, если ты не заткнёшься, я тебе нос сломаю после урока, – мрачно пообещал я Пашке. На Соню не смотрел – не хотел видеть того, что успел себе нафантазировать.
– Слышь, ты?
– Замолчали оба!
В голосе Ильича – стальные нотки. Это даже интересно. Я много раз думал о том, что будет, если разозлить этот урода так, что он сорвётся на мне?
– А ты, Романов, если продолжишь, схлопочешь двояк раньше, чем успеешь получить задание.
Он так и сказал. Двояк. Гон*он штопаный. Возомнил себя кем-то вроде предводителя этих шавок. А они и рады ему в рот смотреть. Надо только научиться не думать о том, что дико хочу знать, как смотрит на него Рождественская.
У доски я принял невозмутимый вид, ожидая, когда Ильич разродится заданием. И заранее зная, что «неуда» мне не избежать. В принципе, может и стоило продолжить задирать Саврасова и получить пару авансом?
Надиктовав пример – я мог поспорить, что специально для меня он выдумывал их с особым извращением – Ильич откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и принялся ждать, когда я решу сложную комбинацию цифр.
В классе повисла тишина. Такая звонкая, что казалось, режет нервы. Я всё же не удержался и бросил быстрый взгляд из-за плеча на Софию. Она хмурилась, глядя то на меня, то на Ильича. Закусив нижнюю губу, будто удерживала себя на месте, чтобы не сказать чего-нибудь эдакого. Повернувшись обратно, быстро написал ответ и отложил кусочек мела.
– Я всё.
– Садись «два».
Ожидаемо. Отряхивая руки, я усмехнулся. Взглянул на Ильича, который скривился в ответ. И тут же услышал то, что заставило меня замереть на месте, так и не дойдя до своей парты.
– Сергей Ильич, вы неправы.
– Рождественская, прости, что?
– Не за что ставить Диме двойку. Он же всё решил.
Это настолько неожиданно – прежде всего, для меня – как удар поддых. Она решила за меня вступиться? Дура. Смысла в этом ровно столько, как в примерах, которые Ильич выдаёт нам в огромных количествах, будто мы все повально после школы отправимся в технические ВУЗы. Но сейчас Соня осознанно идёт на конфликт, только причин этого жеста доброй воли я понять не могу.
– Рождественская, если будешь адвокатничать, влеплю двояк следом.
– Адвокат дьявола, – ржёт со своего места Саврасов, и почти весь класс вновь охватывает приступ неуёмного веселья.
– Но Романов всё решил, – настаивает на своём Соня.
Нет, она точно дура.
– Он решил не так, как я вас учу. Или я тут своего рода «говорящая голова»?
На этом конфликт исчерпан. Ильич возвращается к изучению журнала, шепотки так и не умолкают, а я сажусь обратно за последнюю парту. Кажется, Соня оборачивается ко мне. Кажется потому, что я не смотрю. Натягиваю капюшон пониже. В уши вставляю капли наушников.