Главная тайна Библии. Смерть и жизнь после смерти в христианстве. Том Райт
молодость цветущая твоя
Как немощная о поддержке просит
У старости разбитой; старику ж
Без красоты, без страсти и без сил
Не нужно и богатство. Что ж еще
Зовется жизнью? И хоть в жизни скрыто
Смертей без счета, мы страшимся смерти,
Что исправляет все.
На какое-то время эти размышления утешают Клавдио. Он отвечает:
Благодарю…
В стремленье к жизни нахожу я смерть,
В стремленье к смерти – жизнь. Так пусть приходит.
Но вскоре после этого Клавдио говорит с Изабеллой, которая готова пожертвовать своей честью ради его спасения. И тогда он оказывается перед дилеммой: смерть, говорит он, – страшная вещь:
Но умереть и сгинуть в неизвестность,
Лежать в оцепенении и тлеть,
Чтоб тело теплое, живое стало
Землистым месивом, а светлый дух
Купался в пламени иль обитал
В пустынях толстореберного льда;
Быть заключенным средь ветров незримых
И в буйстве их носиться все вокруг
Земли висящей; худшим стать средь худших,
Кого себе мы смутно представляем
Ревущими от мук, – вот что ужасно.
Тягчайшая, несчастнейшая жизнь,
Болезни, старость, нищета, тюрьма,
Все бедствия покажутся нам раем
Пред тем, чем смерть грозит.7
Это утешение не несет тепла; беспощадная реальность сохраняется и после смерти.
Теперь вернемся в нашу эпоху. Первая мировая война не только унесла множество жизней, но и заставила людей размышлять о смысле смерти. Некоторые историки думают, что вера в ад, на которую уже начали нападать отдельные богословы XIX столетия, пошатнулась из-за этой войны. Сама земля в огромной степени превратилась в ад, и людям стало трудно верить, что Бог намерен создать нечто подобное и в будущей жизни. Но это не означает, что они начали верить в христианский универсализм, в небеса или воскресение для всех или хотя бы для большинства людей. Скорее многие стали склоняться к тому, на что уже указал Шелли в стихотворении, посвященном памяти Китса:
Не умер он; он только превозмог
Сон жизни, сон, в котором истязаем
Мы все самих себя среди тревог;
Сражаться с привиденьями дерзаем…
Не умер он; теперь он весь в природе;
Он голосам небесным и земным
Сегодня вторит, гений всех мелодий,
Присущ траве, камням, ручьям лесным,
Тьме, свету и грозе, мирам иным,
Где в таинствах стихийных та же сила,
Которая, совпав отныне с ним,
И всех и вся любовью охватила…
Прекрасное украсивший сперва,
В прекрасном весь, в духовном напряженье,
Которое сильнее вещества,
Так что громоздкий мир в изнеможенье,
И в косной толще, в мертвом протяженье,
Упорно затрудняющем полет,
Возможны образ и преображение,
Когда, превозмогая плотский гнет,
В зверях и в людях дух лучей своих глотнет…
Дыханье