Вниз по волшебной реке. Эдуард Успенский
Она много чего придумывает!
– Что же по нему видно, по этому блюдечку?
– Да всё, что хочешь. Мы всё теперь знаем, что у нас в царстве делается! – сказала Кикимора.
– Да ты садись поближе и смотри. – Баба Яга подвинула мальчику табуретку.
Митя взглянул… и вот что он увидел.
Глава 2
Царь Макар
На берегу широкой Молочной реки стоял царский дворец.
Было жарко. Жужжали мухи. От жары молоко кое-где скисало, и в затонах получалась простокваша.
Во дворце тихо. Все обитатели попрятались где-то от невыносимого солнечного зноя.
И только в тронном зале было прохладно. Царь Макар сидел на краешке трона и смотрел, как прислужник Гаврила неторопливо натирал полы.
– И как ты трёшь? Как ты трёшь? – закричал царь. – Кто ж так полы натирает? А ну дай мне! Я тебя враз обучу!
– Нельзя, ваше величество, – степенно ответил Гаврила. – Не царское это дело – полы натирать. Увидит кто – разговору не оберёшься. Вы уж сидите, отдыхайте себе.
– Тьфу ты! – вздохнул Макар. – И что это за жизнь у меня? Топором работать нельзя – несолидно! Полы натирать нельзя – неприлично! Ну скажи мне, Гаврила, есть мне житьё в этом доме?
– Нет, – ответил Гаврила, – нет вам житья в этом доме!
– Ну, а скажи мне, Гаврила, видел ли я в жизни чего-нибудь хорошее?
– Не видели, ваше величество. Ничего вы не видели.
– Нет… если подумать, – сказал царь, – то что-нибудь хорошее-то было.
– Ну… если подумать, – согласился Гаврила, – тогда было. Это понятно. – И он снова зашаркал щёткой.
– Эх ты, «было – не было»… Слова путного от тебя не услышишь! Вот брошу всё, – продолжал царь, – и уеду в деревню к бабушке. Буду рыбу ловить на удочку. Пахать, как все люди. А вечером на завалинке буду песни играть. Эй, Гаврила, – приказал царь, – подай мне сюда балалайку!
– Нельзя, ваше величество, – ответил тот. – Не положено вам на балалайке играть. Не царское это занятие. Я вам гусли дам. Хоть весь день бренчите.
Он снял со стены гусли и, шлёпая босыми ногами, подошёл к царю. Макар поудобнее устроился на троне и запел:
В тёмном лесе, в тёмном лесе,
В тёмном лесе, в тёмном лесе,
Залесью, залесью…
Распашу ль я, распашу ль я,
Распашу ль я, распашу ль я…
Тут он остановился.
– Эй, Гаврила, что я распашу-то?
– Пашенку, ваше величество, пашенку.
– Ах да, – согласился царь и допел:
Пашенку, пашенку,
Я посею, я посею,
Я посею, я посею…
– Эй, Гаврила, что я посею-то?
– Лён-конопель, ваше величество. Лён-конопель.
– Лён-конопель, лён-конопель! – повторил Макар и приказал: – Эй, Гаврила, спиши мне слова на бумажку. Уж больно песня хороша!
– Так я ж неграмотный, ваше величество.
– Верно, верно, – вспомнил Макар. – Ну и темнота в моём царстве!
В зал вошёл царский писарь Чумичка.
– Ваше