Васёк Трубачёв и его товарищи. Все повести. Валентина Осеева
головой одеялом.
«Притворюсь, что сплю, – тоскливо думал он. – Может, отец до завтра отложит».
Из второй комнаты дверь была приоткрыта. Там горела ночная лампочка и слышались голоса. Сердитый бас отца заглушался тихим, спокойным голосом мачехи – Екатерины Алексеевны. Петя приподнялся на локте и прислушался. Но слов не было слышно. Потом скрипнула дверь. Петя упал на подушку и, стараясь ровно дышать, крепко зажмурил веки. Екатерина Алексеевна, в мягких туфлях, со свечкой в руке, заглянула за щирму.
– Он спит, – шёпотом сказала она, прикрывая рукой свечу и возвращаясь к отцу. – Видишь, он спит!
– Знаю я его штучки! Спит! Нашёл кого обманывать! – загремел отец.
Кровать затрещала под его грузным телом. Петя съёжился в комочек.
– Григорий, я тебе последний раз говорю… я тебе серьёзно говорю! – раздался взволнованный голос. – Если ты когда-нибудь тронешь его хоть пальцем, ноги моей не будет в твоём доме. Я знать тебя не хочу! Я тебя возненавижу, понимаешь?
– Да что ты волнуешься, на самом деле? Что, я его хоть раз пальцем тронул? Всё только обещаю… а следовало бы разок проучить!
– Гриша, никогда я не позволю…
– Ну-ну, не волнуйся, Катюша! – снисходительно усмехнулся отец.
– Я не волнуюсь, а просто сейчас же уйду. И я не шучу, ты знаешь.
– Да замолчи ты! Сказал – не буду! – рассердился отец. – Но уж если он пакости какие-нибудь будет делать, справляйся с ним сама.
– И справлюсь! У тебя помощи не попрошу.
Петя с широко открытыми глазами сидел на постели и слушал.
«Не выдержит он – побьёт меня когда-нибудь… И она уйдёт… уйдёт… уйдёт… – с отчаянием думал он, зарываясь в подушку и обливая её горячими слезами. – Не буду я один здесь жить! Не буду без неё…»
Утром Петя проснулся рано и сразу вспомнил вчерашнее.
«Так вот она какая! – думал он про мачеху. – Надо сейчас же Кольке рассказать!»
Он вскочил, оделся и побежал на кухню. Екатерина Алексеевна пришла со двора с пустым ведром.
– Колонка испортилась, – сказала она соседке. – Теперь, пока починят, насидимся без воды.
– Я принесу. Я знаю где! – радостно сказал Петя, хватая пустое ведро.
– Колька! Колька! – забарабанил он в окошко Мазина. Тот отодвинул занавеску и просунул в форточку заспанное лицо:
– Выпороли?
– Наоборот. Она не дала, – прижимая к груди ведро, сообщил Петя.
– Ну?
– Вот тебе и «ну»! Так его пугнула, что держись!
Русаков, оглядываясь во все стороны, передал товарищу подслушанный вечером разговор.
– Так вот оно что… – поднимая брови, протянул Мазин.
Он сидел на подоконнике в одной рубашке, с всклокоченной головой.
– А чего же тебя черти чуть свет по двору носят? Я думал, ты после порки бегаешь, – зевая, сказал он.
– Нет, я с ведром… Как бы не увидели нас вместе, – забеспокоился Петя. – Я пойду, Мазин.
– Ну, иди! А я посплю ещё, – задёргивая занавеску, сказал Мазин.
Петя