Фагоцит. За себя и за того парня. Андрей Величко
Правда, в субботу работали на час меньше.
– Не завтра, а уже сегодня, – уточнил я. – Но действительно хорошо, что никуда не надо. Заботятся о нас партия и правительство. Даже жалко всяких французов, англичан и американцев, которые вот прямо с раннего утра после праздника вынуждены будут тащиться на работу и подвергаться там жестокой эксплуатации.
Вера кивнула – она, похоже, пока относилась к таким перлам с полной серьезностью. Со временем скорее всего разберется, что к чему, но форсировать этот процесс я не буду. Нехорошо рушить идеалы у ребенка.
Именно во время этой прогулки я окончательно почувствовал себя здесь своим. Раньше все-таки присутствовал какой-то элемент экскурсии, и в двадцать первый век я возвращался как домой. А теперь стало наоборот. Наверное, потому, что там я не имел никаких оснований смотреть в будущее с хоть сколько-нибудь оправданным оптимизмом. А здесь по крайней мере еще четверть века все будет хорошо. Потом, конечно, потихоньку начнется…
Но уж себе-то и близким я точно смогу помочь не сгинуть и не скатиться в нищету в девяностые. Может, смогу и заметно большему количеству народа, но пока просто не представляю, как именно. Впрочем, время на обдумывание еще есть.
Глава 4
Мотовелосипед я привел в желаемое состояние к середине марта. Вообще складывалось впечатление, что в шестидесятые годы двадцатого века климат был заметно холоднее, чем в начале двадцать первого. Я спросил у Веры, как тут было в прошлом и позапрошлом году – мол, в Амурской области, где шла моя служба, было не до изучения погоды в Москве. Она ответила – да примерно так же, как сейчас. А сейчас март был настоящим зимним месяцем! В середине марта на улице минус пятнадцать градусов днем и минус двадцать ночью. И метели как минимум раз в неделю. Из-за этого я пока не собирался выкатывать свой мопед – обкатывать его все-таки лучше при плюсовой температуре и по сухому асфальту, а не по снегу со льдом, сверху слегка присыпанным песочком.
Ходовую я почти не трогал, только привел в приемлемое состояние передний тормоз. А то, пока ехал из магазина, всю дорогу удивлялся – да как же можно было вполне нормальный с виду барабанный механизм довести до полнейшей неработоспособности?
Оказалось, всего двумя мелкими штрихами. Первый – это кулачок разжимания колодок. Он не был не только отполирован, но даже хоть как-то отшлифован и вообще имел какую-то странную форму.
Вторым штрихом, а точнее, косяком, был трос. Он представлял собой простую навивку из круглой (!) проволоки, внутри которой без какой-либо промежуточной трубки ходила сердцевина. То есть потери на трение были весьма серьезными, а передаваемое усилие ограничивалось упругой деформацией оболочки на весьма незначительном уровне. Кроме того, такой трос принципиально не мог работать при отрицательных температурах. От любых, даже минимальных количеств влаги он замерзал.
В общем, я доработал кулачок и приволок тросы из двадцать первого века, ибо трос газа был точно таким же