Падальщики. Непогасшая надежда. Айя Сафина
базы, будь то трубопроводы, электропроводка, компьютерная техника – около двадцати пяти процентов. Десять процентов останется за рабочим персоналом, вроде поваров и агрономов. И оставшиеся пятьдесят процентов – военное сословие.
Во времена выживания солдаты нужны везде. У нас есть отряды внутренней безопасности, в чью обязанность входит охрана самой базы от беспорядков (в условиях подземного заточения легко слететь с катушек). Отряды внешнего наблюдения ведут караул на поверхностных территориях посредством сотен камер видеонаблюдений, разбросанных по периметру вокруг базы в три с половиной километра. Ну и мы – отряды специального назначения. Или, проще говоря, Падальщики, потому что мы питаемся погибшим снаружи миром, питаемся мертвыми остатками цивилизации, чтобы продолжать свое существование. Иногда нас называют «без пяти минут мертвецы» или «призраки», потому что у нас больше всего шансов погибнуть. Только Падальщики наделены полномочиями выходить во внешний мир, делаем мы это по разным причинам: поиск выживших, сбор полезного материала для лабораторий и инженеров, составление карты расположения вражеских единиц.
Электросхемы из земли не взрастить, металлолом с деревьев не собрать, за всем этим добром надо выходить наружу. Однажды мы даже отправились на месторождение редкоземельных металлов. Ученые работали над увеличением производимой мощности солнечных панелей путем сохранения энергии в аккумуляторах. Мы привезли им большие цветастые минеральные глыбы, из которых ученые выскребли лантан, церий, неодим и создали аккумуляторы большего объема. Так у нас закончилась эра перебоев со светом, в течение которой электричество подавалось по очереди в каждый из четырех блоков. Я помню те времена мрака. Каждому блоку выделялся час освещения, после которого наступали три долгих часа мрака. Как-то мы с братом после очередного посещения запретного для нас компьютерного зала в военном блоке не успели добежать до нашего спального отсека, мрак застал нас в коридоре на полпути. Там мы и просидели три часа, держась за руки, потому что в непроглядной тьме подземелья даже низ от верха не отличишь. Лишь холод металлической обшивки стен придавал хоть какую-то форму этому ничто вокруг. Иногда мозг поддавался паническим атакам так, что сердце готово было выпрыгнуть из груди, а дыхание вторило, подобно соучастнику, казалось, будто земля уходит из-под ног, а голова воспаряет под звезды и даже дальше, словно я впадала в транс, покидала свое тело и достигала катарсиса, который открывает мне тайны мироздания. Тогда я еще крепче сжимала руку Томаса, который, как старший брат, обязан был защищать меня ото всех напастей. В ответ он начинал рассказывать пошлые истории, которые бродили в его инженерной учебной группе, полной подростков с бушующей от гормонов кровью в венах, потому что нормальные истории у него иссякли под конец первого часа периода царствования холодного мрака, которому не было видно конца. Когда освещение наконец дали, мы почувствовали