Без компромиссов. Андрей Петракеев
перекладывает вещи, рассматривает их, будто видит впервые в жизни.
Так продолжалось до тех пор, пока в зал не вошел двухметровый Джим Грановский в сопровождении агента.
Верзила прошел к Коуллу, обнял его, встряхнул.
– Ты как, Ник?
– Ты кто? – спросил Ник.
– Я Бэнкс, помнишь? Я телохранитель твоего дяди Андреса.
– Дядя Андрес? – Ник посмотрел в глаза Бэнкса, потом перевел взгляд на агента. – А где он?
– Давай-ка, парень, я помогу тебе переодеться, и поедем домой, я все тебе расскажу. – Бэнкс взял из вороха вещей брюки. – Давай, скидывай с себя эту робу, Ники.
Бэнкс помог переодеться Нику, и они, получив на выходе документы об освобождении, покинули здание тюрьмы-клиники, а еще через десять минут, усевшись в спортивный мобиль, выехали прочь.
«Брадоул» Бэнкса, выбравшись с прилегающей дороги, быстро набрал разрешенные двести миль в час, заняв крайний левый ряд двадцатирядного шоссе.
– Тот человек сказал, что за мной приедет Джим Грановский. Кто это? – спросил Ник, неотрывно глядя в боковое стекло.
– Я и есть Джим Грановский, Ник. Это мое имя. А Бэнкс – это просто кличка, но я к ней привык как к родному имени. Да и большинство людей знает меня как Бэнкса.
– А где дядя Андрес?
– Приедем домой, я все расскажу.
– Почему я был в тюрьме, Бэнкс?
– Ты ничего не помнишь? – Бэнкс повернулся к Нику.
– Я помню, как старик мне сказал, что мне нужно уходить. И ему тоже нужно уходить. А потом он вскрыл себе горло.
– Какой старик, Ник?
– Старик, ниппонец. Он со мной все время разговаривал, рассказывал про мир, который нас окружает. Про людей рассказывал. Он рассказывал, что никто и никогда не может нас убить до конца, закрыть в клетке. Мы все свободны и при желании можем идти туда, куда нам хочется. Только не сказал, куда идти.
– А-а, этот… – Бэнкс покивал, он был в курсе, с кем сидел в одной камере Ник и что произошло. – Ну, ты не расстраивайся, придешь в себя, поймешь, куда нужно идти. То, что ты говоришь, уже многое значит.
– Да, старик меня научил говорить, – Ник продолжал смотреть в окно на проносящиеся пейзажи.
10
Ник стоял посреди большой гостиной и рассматривал обстановку. Ему казалось, что он впервые видит подобное, зал ожидания освобождения не в счет, общий зал в тюрьме не в счет. Там все было по-другому. А Бэнкс стоял в проеме арки, за которой находилась кухня, и наблюдал за Ником. Это длилось, наверное, минут двадцать, Коулл медленно поворачивался, рассматривая все, потом подошел к одной из стен и стал рассматривать голографии, на которых Бэнкс был много моложе, в боксерских трусах, с голым торсом, в руках чемпионские пояса, или моменты боя.
– Что это? – спросил Ник, указывая на одну из голографий.
– Бой за звание чемпиона материка, – Бэнкс подошел ближе. – Мы тогда месились десять раундов с переменным успехом. Противником был Чака, на тот момент действующий чемпион. Но в одиннадцатом раунде, на третьей минуте я его свалил прямым в голову. С тех пор Чака