От экватора до полюса. Сборник рассказов. Евгений Николаевич Бузни
это, Мухаммед отставил сына и двинулся вперёд к продавцу. Тот, наконец-то осознав, что произошло, машинально сунул руку в карман, вынул деньги и, защищаясь ими, сунул бумажки навстречу приближающимся кулакам, пытаясь в то же время успокоить всех объяснениями:
– Берите ваши деньги, раз это ваше мясо. Откуда я знал. Мне принесли, я купил. У меня же нет своих коз. Посмотрите, он всё перепутал. Какого-то калеку приплел.
В это время мнение толпы как всегда разделилось. Кто-то объяснял подошедшим подробности. Кто-то кричал, что убить такого негодяя мало. Некоторые не соглашались, считая, что может в чем-то ошибка.
И всё же толпа есть толпа. Она всегда на стороне скандала и потому нажимала, давила и теснила, заставляя центральные фигуры отходить всё глубже внутрь торгового помещения.
Мухаммед кричал, размахивая кулаками, что кровопийцы-лавочники и так всегда дерут три шкуры, особенно этот Ахмед Хан, и что тот специально перед идом неделю разъезжал на коляске по улицам, чтобы все заметили его, а потом несли ему жертвенное мясо.
– И кстати, – продолжал он, – вы видели, какая это была коляска? Туда можно было сто кусков мяса засунуть. Сто кусков по двадцать пять рупий, вот тебе и две с половиной тысячи. Я два месяца за них работаю.
Цифры были внушительными и убеждали всех. Многие едва зарабатывали такую сумму за полгода. Но ведь это надо было доказать. Обвиняемый утверждал, что всё неправда. Толпа росла и нажала так, что вынудила Ахмед Хана отступить ещё на шаг. Ему мешала занавеска, отгораживавшая часть помещения. Кто-то схватился за висящий кусок материи, кто-то наступил на её край, чья-то длинная рука зацепилась за проволоку, на которой она висела и занавес рухнул.
Рядом с громадным холодильником стояло нечто бесформенное, накрытое грязным полотном. Мухаммед схватил и сдёрнул тряпку. Под нею на больших колёсах качнулась от толчка коляска инвалида с двумя деревяшками, напоминавшими ходули, только не для ног, а для рук.
– Вот она! – закричал пронзительно Мухаммед и его крик слился с воплем толпы, чей разраставшийся гнев, подобно нарыву, разрастался и зрел для скальпеля, а теперь прорвался в открывшуюся брешь.
Его били кулаками, ногами, деревяшками и самой коляской, под которой он и остался лежать неподвижный, растерзанный, мёртвый.
Едва не задавленный ринувшимися на расправу людьми, Али выбрался из лавки, упал ничком на тротуар, уткнувшись лицом в сложенные руки и заплакал. Ему не было жаль крючка, который он обронил, когда отец поднял его с колен. Он не думал о человеке, которого убивала разъярённая толпа. Слёзы и рыдания вырывала жгучая боль оттого, что вера его оказалась неправдой. Он упал на колени, думая, что перед аллахом, а человек оказался просто подлецом. И его за подлость наказывал не аллах, а люди своими руками. Но разве это наказание вернёт ему веру, которую требуют от каждого пакистанца?
Случай в Лахоре
Фатима вышла на улицу и остановилась на минуту, раздумывая, накидывать ей на голову паранджу или нет. Даже в шесть часов