Искушение Тьюринга. Давид Лагеркранц
вдруг появилась медсестра и объявила, что доктор Бёрд ждет их.
Чарлз Бёрд был в своей стихии. Сухой, с желтой кожей, он выглядел как сама смерть. И, как всегда, не мог упустить случая блеснуть своей ученостью. С Тьюрингом он держался как с коллегой. Начал, разумеется, с соболезнований, а потом, щедро пересыпая речь латинскими словами, принялся живописать тело его брата, так сказать, изнутри. Корелла удивила бестактность доктора. Тьюринг же, пропустив несколько фраз мимо ушей, не выдержал и решительно мотнул головой:
– Довольно.
– Я так не считаю, – пробормотал доктор.
Некоторое время они молчали, глядя друг другу в глаза. То, что один воспринимал как ежедневную рутину, для другого было трагедией. Такие моменты навевали на Леонарда меланхолию. С другой стороны, ему было приятно видеть смущение Бёрда.
– Пойдемте, – сказал он Тьюрингу.
Оба вышли, не сказав ни слова.
Неподалеку от морга проходила железная дорога, вдали прогромыхал товарный состав. По Готорн-лейн проехал «Роллс-Ройс», как привет из другого, блистательного мира. Несмотря на все это, Корелл чувствовал себя удовлетворенным. Он остался доволен тем, как повел себя с доктором Бёрдом. Самое время было вернуться в участок. Тем не менее Леонард продолжал идти рядом с Тьюрингом, плохо осознавая куда.
– Я тут подумал одну вещь… – начал Джон Тьюринг таким тоном, будто собирался сказать что-то важное.
– Что такое? – спросил Корелл.
– Вы точно знаете, что это было самоубийство?
Помощник инспектора посмотрел на красно-коричневый виадук над рекой Боллин и подумал, что Тьюринг собирается сейчас изложить одну из версий убийства или чего-нибудь другого в этом роде. Во всяком случае, чего-то связанного с государственной тайной.
– Что, если это был несчастный случай? – спросил вместо этого Тьюринг.
– Что вы имеете в виду? – удивился Корелл.
– Мать постоянно опасалась, что он во что-нибудь вляпается, – пояснил Джон. – Последний раз у нас дома, на Рождество. Она смотрела за ним, как за маленьким мальчиком: «Вымой руки как следует! И вытри!»
– Почему именно руки? – насторожился Корелл.
– Он имел дело с химикатами, – ответил Джон. – С цианистым калием в том числе. А она знала, как Алан забывчив. Поэтому постоянно предупреждала его…
– И зачем вашему брату понадобился цианид?
– Он золотил столовые приборы. Не спрашивайте меня зачем. Таков был Алан – занимался, чем хотел. Снимал золото с позолоченных отцовских часов и переводил его на ложки. Бессмысленное занятие, не так ли? Он с ума сводил мать своим цианидом. «Неужели ты не понимаешь, чем это может кончиться?» – спрашивала она.
– Мы и в самом деле нашли у него позолоченную ложку. – Корелл вспомнил находку Алека Блока.
– Ну, вот видите…
– На ней были следы цианистого калия.
– Алан запросто мог лизнуть такое по ошибке.
– Боюсь, на яблоке его было слишком много… – Корелл