Искушение Тьюринга. Давид Лагеркранц
и надписью: «За Бога и Империю»[4]. За что мистер Тьюринг мог получить такое? Совершенно очевидно, что это была не спортивная медаль. Корелл, взвесив находку на ладони, попытался представить себе подвиг, за который героя могли удостоить такой награды, но не смог, потому что мало знал о войне и орденах. Пристыженный, помощник инспектора убрал коробку на место.
Кроме нее, в ящиках лежали бумаги и папки с документами, несколько камней песочного цвета, транспортир, счеты и перочинный нож с коричневой рукояткой. В верхнем правом ящике, под конвертом из Уолтонского атлетического клуба, обнаружилось несколько исписанных от руки листков – письмо некоему Робину, которое Корелл, сам не зная зачем, сунул во внутренний карман, прежде чем выйти из комнаты.
В коридоре он столкнулся с доктором Бёрдом, в глазах которого стоял лихорадочный блеск. Пальцы доктора сжимали пузырек с ядом.
– Отравление цианидом, намеренное и хорошо продуманное, – объявил он. – Хотя вы, конечно, поняли все с самого начала.
– Ничего я не понял, – возразил Корелл. – И вообще пока воздерживаюсь от каких-либо выводов.
– Это делает вам честь, – Бёрд уважительно закивал. – Но осторожность хороша лишь в меру… Пойдемте отсюда. Я отдал бы полжизни за рюмку шерри.
Доктор схватил Корелла за рукав и потащил вниз по лестнице, на улицу, освещенную тусклыми фонарями.
У ворот, рядом с папоротником и зарослями ежевики, они простились, и Корелл побрел дальше, втайне надеясь избежать встречи с Блоком, которого послал допрашивать соседей. Но время было позднее, на улицах ни души. Тишину нарушал разве шум дождя да по временам раздававшийся из какого-нибудь двора собачий лай.
Дойдя до парка Уилмслоу, Корелл ускорил шаг, а потом вдруг побежал, как будто боялся не успеть домой к условленному сроку.
Глава 4
Леонард Корелл почти не спал. Если только бессонные ночи и в самом деле различаются по степени мучительности, то это была одна из самых страшных. Дело даже не в том, что Корелл до рассвета не сомкнул глаз, а в одолевавших его мыслях и кошмарных фантазиях.
В пять утра помощник инспектора сидел в постели, жадно глотая воздух. Ему чудились витавшие по комнате пары цианида и забивающий ноздри едкий миндальный запах, хотя окна в квартире были открыты, а ночь, как снаружи, так и внутри, благоухала дождем и мокрой сиренью.
Корелл поднялся с кровати. Свет утреннего солнца несколько прояснил сознание, но даже он не мог скрыть убожества этой комнаты с висевшей на стене замызганной репродукцией картины Гогена «Мечта». Унылость обстановки скрашивали разве коричневый кожаный диван да отреставрированный белый стул эпохи королевы Анны.
На ночном столике стоял новый радиоприемник «Филиппс Сириус». Обычно Корелл слушал новости Би-би-си в семь или восемь утра, за приготовлением чая и тостов с томатами и кровяной колбасой. Но сегодня он не стал завтракать. Оделся и сразу вышел на улицу.
На тротуарах и проезжей
Автор ошибается: крест был золотым и без красного эмалевого ободка в центре, поскольку А. Тьюринг был награжден крестом офицера Ордена Британской империи.