Амулеты. Василий Васильевич Пряхин
природы, где тишина и покой окутывали тело невидимым одеянием неподдельного счастья, где божественная красота и свежий воздух, без вездесущей гари и смога, помогали почувствовать уединение с природой, от которой мы с каждым годом все больше и больше отдаляемся.
Сейчас, когда я пишу эти строчки из моей больничной палаты, я вижу не то великолепное сине-голубое небо и яркое солнышко, а только бело-серую пелену смога, которая облицовывает весь необъятный небосвод. На улице тяжело дышать, все загазованно. Солнце я уже не видел пару месяцев, хотя сейчас июль месяц. Человек слишком поздно понял, какой урон он несет природе.
– Димка, ты не правильно гребешь веслами, – обратился Вова ко мне. Водные брызги взлетали вверх и словно военные бомбардировщики обстреливали пассажиров в лодке.
– Не учи меня, как надо грести. Я сам справлюсь, – обиженным и протестующим голосом ответил я. – Сам, наверное, не умеешь!
– Я-то как раз умею, в отличие от некоторых бывалых, – ехидничал Вова.
– Молчи в тряпочку!
– Так мальчики, пожалуйста, не спорьте! – сказал отец. – Дима, это что за выражения! Почему такая злоба к напарнику, который, между прочим, прав. Гребешь ты из вон рук плохо! Я уже с головы до ног мокрый!
– А почему он смеется надо мной!?
– А ты почему не прислушиваешься к его совету? – добавил отец.
– Опускай весла глубже в воду. И не торопись! – сказала юная Танечка, которая лежала на носу лодки, опустив в холодную воду руки, и глядела на безоблачное небо.
– Хорошо. Простите. Я просто сильно взволнован. Я второй раз управляю лодкой. Хотел произвести на вас впечатление.
– Да ничего, дружище. Бывает. Давай покажу как надо! – Вова сел на центральное место в лодке и крепко взялся за деревянные весла. – А теперь держитесь господа, сейчас мы будем взлетать от водной поверхности. Скорость будет бешенная, как у реактивной ракеты.
– Я уже боюсь, как маленький ребенок. Как бы ни намочить штанишки! – прошептал спокойным голосом папа Андрей. И мы разразились смехом.
Владимир и вправду умел управлять лодкой, опускал весла глубоко-глубоко в прозрачную воду и поднимал их без брызг. От его движений лодка стала разгонять, плывя как быстроходный катер. Я смотрел на Вову еще с большим уважение, чем раньше.
– Фантастика! Где ты так научился? – спросил я.
– Еще до того, как мы с тобой познакомились. У нас была настоящая лодка. Не как эта рухлеть! Жаль, что ее пришлось продать. Она была красавицей! Большая пятиместная лакированная лодка, выстроганная из прочной сосны. Наш отец сам собирал лодку. Я даже помню, из каких основных частей состоит каркас: килевого бруса с форштевнем, двух одинаковых шпангоутных рамок с эпоксидным клеем. Когда-нибудь я соберу такую же лодку – сам. Папа меня научит, когда прекратит… – Он остановился, его глаза засверкали влажными предательскими слезами, как и у маленькой Танечки…
…Их отец был алкашом. Он пил, не просыхая уже три года, пропивая все скопленное имущество за долгие годы и жалкие пособия по безработице. Хоть мать ненавидела