Родовая земля. Александр Донских
Ты меня знашь – могу пуститься во все тяжкие, но работу не забываю. Накоптил сига и омуля стока, что тебе две надо было гнать подводы. И белька уже набили изрядно, шкурки выделали – можно везть в Иркутск, по ярмаркам распихать.
– Всё тебя понукай и взнуздывай, как стоялого мерина. Пора бы, Иван, остепенеть.
Глава 12
Иван неожиданно встал, расправил по тонкому сыромятному ремешку свою красную, пламенеющую рубаху и полнозвучно запел:
– Посеяли девки лён, посеяли девки лён…
Его артельные мужики поддержали, перекрикивая друг друга, дурачась:
– Ходи браво, гляди прямо, говори, что девки лён посеяли в огород! Ходи браво, гляди прямо, говори, что в огород!
А Иван – ещё громче:
– Во частенькой, во новой, во частенькой, во новой…
Добровольный хор подхватил хрипатыми голосищами, словно бы неподалёку стрельнуло из пушки:
– Ходи браво, гляди прямо, говори, что во новой!
– Повадился в этот лён, повадился в этот лён… – подмигивал Иван, озорно сверкая круглыми воробьиными глазами, и похлопывал по широкой тугой спине брата, который всё же улыбнулся.
– Ходи браво, гляди прямо, говори, что в этот лён! – кричал хор. Одновременно люди чокались и выпивали из рюмок и чарок.
– Детинушка, парень молодой, детинушка, парень молодой…
– Ходи браво, гляди прямо, говори, что молодой!
– Красный цветик сорывал, красный цветик сорывал…
– Ходи браво, гляди прямо, говори, что сорывал!
– В Байкал-море побросал, в Байкал-море побросал…
– Ходи браво, гляди прямо, говори, что побросал!..
Подпевать стали даже задумчивый отец Яков и всё ещё сердитый на брата Михаил Григорьевич. Раскрасневшаяся, похорошевшая Елена затаённо сидела рядом с отцом и ощущала странную, нараставшую дрожь внутри. Еле слышно, отстранённо, будто была одна, подпевала, но что-то другое. «Наверное, простыла», – подумала она, страшась поднять глаза и взглянуть на того, которого, казалось ей, только и видела сейчас. Виссарион, чувствовалось ею, словно бы сидел перед самыми её глазами, и она видела каждую чёрточку его необычного, притягательного восточного лица.
– В своей жёнке правды нет, в своей жёнке правды нет… – пел, перемахивая на бас, Иван, подзуживающе подмигивая Дарье, а она весело щипала его ниже спины одной рукой, другой же норовила хлопнуть ниже живота. Иван уворачивался, и достаточно успешно, и Дарье удалось только раз ударить супруга по его тугому грушевидному брюшку.
– Ходи браво, гляди прямо, говори, что правды нет! – на особенном подъёме проголосил хор, с плутоватостью заглядывая друг другу в глаза, подмигивая и разводя руками.
– Ух, греховодники, – улыбчиво бурчал отец Яков, наливая себе и соседу водки. – Сатанинское племя, чёртовы дети!
– В чужой жёнке правда вся, в чужой жёнке правда вся! – тоже по-особенному торжественно пропел подтрунивающий Иван, прижимая к своему боку податливую, непокрытую голову Дарьи.
– Фуй