Родственные души. Холли Борн
или кем-то еще.
И та кивнула со всей серьезностью:
– Видимо, он очень им досаждал и сильно напортачил. Он переехал сюда два года назад, и у него диагностировали депрессию. Но он отказался ходить к психологу и, вероятно, вместо этого запил и начал перебирать девчонок. Судя по всему, он тот еще кобель. Настоящий плохиш.
Рут с Амандой стояли с жалостливыми лицами, а я усмехнулась – так банально.
– Судя по всему, после того как его приняли в группу, он исправился. Музыка помогает ему чувствовать себя лучше.
– Ого, – сказала Аманда, – похоже, ему так сложно.
Рут согласилась:
– И не говори. Как же ему было тяжело! Держу пари, ему нужна подходящая девушка, которая придаст ему уверенности. Подставит плечо, чтобы поплакаться. Та, которой он сможет довериться и на которую сможет рассчитывать.
Мы стояли молча. Каждая из подруг думала, что именно она та удивительная девушка, способная решить все его проблемы.
Мы допили коктейли, и Рут отправилась за добавкой, оставив нас стеречь место. Становилось слишком людно и очень жарко. Я почувствовала, что под челкой кожа покрылась испариной. Прекрасно. Хоть мы и находились в задних рядах, но лишь в нескольких метрах от центра зала. И с нашего места было прекрасно видно сцену. Поэтому мы не сходили с него, даже когда еще больше людей попыталось протиснуться на танцпол. Рут вернулась с напитками, и я снова посмотрела на часы: без двух десять. Группа начнет играть в любой момент. Зрители усиленно толкались, чтобы найти местечко получше. А какие-то идиоты начали выплескивать пиво в толпу. Оно портило укладку на головах девушек. Раздался свист.
Свет погас, и все заулюлюкали и закричали. Я увидела, как на сцену проскользнули тени. И тут на меня сзади нахлынула огромная волна. Меня сбили с ног и протащили почти полметра. Я сжала пальцы в балетках, опасаясь их потерять, и слегка запаниковала, когда поняла, что мы с девочками разделились. Покрутила головой и увидела где-то позади себя Лиззи. Она улыбалась, взволнованно ожидая начала концерта. Я улыбнулась в ответ. Вдруг на сцене зажглись огни, стремительно освещая группу ярко-белым светом. Из колонок загремела музыка. А у меня перехватило дыхание.
Звук стал резким, и моя голова отяжелела от спертого воздуха. Я попыталась вдохнуть, но кислород не проникал в легкие. Ноги подогнулись, и я почувствовала, как толпа толкнула меня вперед. С трудом удержавшись на ногах, я хваталась за людей, чтобы устоять, и при этом старалась применить технику, которой меня учили на терапии.
«Ты не умираешь, – твердила я себе. – У тебя просто паническая атака. Ты не умрешь».
Но я не верила себе. Все было хуже, чем обычно. Мои легкие горели, а взгляд затуманился.
– Помогите, – жалобно проскрипела я, надеясь, что кто-нибудь меня услышит.
Но никто не помог. Я снова попыталась вздохнуть. Ничего не получилось. Паника распространялась по телу как цунами… Мне надо выйти. Я умру!
Собрав последние силы, я постаралась выбраться из толпы. Сквозь шум в ушах до меня доносились крики. Подруг не было видно. Я вообще ничего не видела.